Адат, шариат и законодательство РФ на Северном Кавказе. Вместе или раздельно? одна тема и 2 сообщения

Меня интересует, Макка, как реально обеспечивается исполнение решений шариатского суда? Все держится на общественном мнении?

Наима, правильно говорить не о случаях, при которых обращаются в суд, а о тех кто, обращается в шариатский суд. Потому что, те кто обращается в этот суд будут обращаться к нему всегда, когда возникла спорная ситуация, которая может разрешена в нем (невозможность разрешить ее иным способом, при условии признания его решения оппонентом). А обращаются в этот суд, как я и писал, в основном только те, кто считает для себя недопустимым судиться в государственных судах.

В силу вышеуказанного, никакого влияния закон о медиации в практику шариатских споров не внес.

Правильно ли я поняла, что закон о медиации дает возможность легализовать то альтернативное шариатское правосудие, которое уже по факту существует? 

Ибрагим,  арасскажите пожалуйста, поподробнее для наших читателей - что эта ситсема из себя представляет? как набираются шариатские судьи? насколько она эффективна? как обеспечивается исполнение решения шариатского суда?

Макка достаточно подробно рассказала об этой системе. Суд формируется Муфтиятом и работает как консультативный орган при нем. В состав суда входит несколько судей, которые назначаются Кадием республики, который в свою очередь избирается на съезде мусульман республики сроком на пять лет. Система достаточно эффективна и  практически все решения испоняются. Есть определенные  механизмы воздействия на не исполнителей, такие как общественное порицание, разрыв родственных и общественных связей с ним, вполть до игнорирования похоронных и других мерроприятий, организуемых им. Как крайняя мера используется отречение от села. 

ИЗВИНЯЮСЬ , коллеги. Не успеваю читать и осмыслить. 

Поэтому прошу у вас прощения, так как вынужден покинуть вас. 

С уважением

Расул Кадиев

Современный шариатский суд не имеет исполнительного органа. Его можно рассматривать как орган досудебного расследования, в котором главную роль играет принцип добровольности.  Решение выносится после обсуждения жалобы сторон. Члены комиссии стараются найти компромиссные решения, которые удовлетворили бы обе стороны. Часто конфликтующие стороны идут на примирение вразрез с личными интересами из-за уважения к старейшинам и духовенству. Подобным образом часто решаются вопросы, связанные с драками, дорожно-транспортными происшествиями. После принятия положительного решения конфликтующие стороны должны в знак примирения дать друг другу руки и поклясться, что по данной проблеме между ними в будущем претензий не возникнет. Как правило, данное слово не нарушается, потому что авторитет лиц старшего возраста еще очень высок и цена данного слова тоже.

 Любой человек, не сдержавший данное слово, будет подвергнут остракизму. Если семья будет поддерживать его, то и ее постигнет та же участь. В чем она выражается? С этими людьми не будут общаться, и даже когда они умрут, в последний путь их будут провожать только близкие родственники, без соответствующей похоронной обрядности с участием мюридов, родственников и друзей.

Хорошо. Тогда у меня вопрос ко всем участникам дискуссии - если практики шариатского судопроизводства существуют, как следует поступить - ввести какие-то нормы  врегиональное законодательство? Или сохранить статус кво - оставить все на своих местах, не нарушая сложившийся расклад. Пусть шариат существует так, как существует? если все же допустить введение шариатских норм в законодательство, не нарушит ли это светский характер нашего государства? Как прийти к компромиссу? 

Ивана Сухова прошу персонально подключиться к дискуссии)

ОК, про Чечню ячастично согласен с Идрисом - это и есть российская система. Действительно, только кажется, что это некое изъятие из правил, принятых во всей стране. Можно смотреть на это и так, что Чечня - наоборот самый чистый пример того, что Глеб Павловский назвал "система РФ".

Ответ на вопрос, поставленный Наимой, - почему возникают альтернативные системы регулирования, вытекает из этого же. Во-первых, "система РФ" просто во многих случаях не работает. Во-вторых, местами ее уже просто нет, она осталась очагом, нарисованным на холсте, как в сказке про Буратино.

Людям нужны правила жизни, и нет ничего удивительного в том, что, когда не работают правила, учрежденные государством, они стремятся учредить свои собственные.

Мне кажется, что это скорее решение, чем проблема. Потому что главная проблема - это как раз функционально недееспособное государство. Если там, откуда оно де-факто отступило, (даже если только что проехавший по улице "бронеурал" говорит об обратном), возникают альтернативные работающие правила, это неплохо. Здесь уместно адресоваться к терминологии Гоббса. Наш "Лефиафан" разрушается, мы рискуем вернуться к состоянию первоначальной анархии. Альтернативные правила - это берег в море первоначальной анархии, фундамент возможного нового общественного договора, пусть и локального. Эти поиски, пусть это покажется парадоксальным, надо поддерживать, а не подавлять.

Понятно, что Гоббс - это не совсем та рамка, которая применима к исламским сообществам, но она, с другой стороны, вполне универсальна, и для меня в данном случае это просто система терминов. Проблема именно в том, что эта альтернативная регуляция может быть только локальной - при условии, разумеется, что консенсус, существующий, условно, в Ново-Саситли под Хасавюртом не расширится на всю страну. Есть люди, считающие, что это возможно, я к их числу не отношусь. Следовательно, мы должны будем искать способ сопряжения российского нормативного поля, (которое, как я полагаю, в обозримом будущем изменится, но будет по-прежнему базироваться на классическом праве и политической теории преимущественно западного происхождения), и того, что у нас возникает на Кавказе.

Как будет организовано это сопряжение, зависит от того, как именно изменится сама Россия, и не зависит от того, останется ли она тем же политическим целым, каким мы привыкли ее видеть. Думаю, что попытки загнать пасту обратно в тюбик глупы и обречены, поэтому альтернативное регулирование сохранится и будет, возможно, совершенствоваться. Думаю, что инкорпорировать это регулирование в национальное (в смысле общероссийское) правовое поле не стоит. Стоит восстанавливать то, что перестало работать - суд, полицию, муниципалитеты, региональное управление. Так, чтобы прецедент за прецедентом они были в состоянии вернуть себе доверие людей. Процесс возвращения возможен, баланс зон регулирования тоже возможен - этому нас как раз учит история. А вот современное взаимодействие в рамках общей страны без сохранения общей институциональной базы невозможно: человек, у которого в голове только адат и шариат, банально не сможет работать и бесконфликтно социализироваться в Москве или Сургуте. А человек, у которого в голове адат, шариат, а также Конституция России и ее Уголовный кодекс (возможно, в их следующих редакциях) - сможет и добьется успеха.

Есть и негативные сценарии, в которых этой общей институциональной основы не останется. Тогда регион в обозримом будущем станет похож на зоны, где остались только шариат и адат, большинство из которых  не процвеают, а его отношения с остальной страной будут описываться как конфликт, в том числе, вероятно, и военный.

Спасибо за внимание.

В заключении хочется процетировать профессора Я.И. Гилинского, «в традиционных обществах, где сильны общинные формы социального контроля, многие конфликты, включая те, что в современном обществе квалифицируются как преступление, решаются на сходах или старейшинами (при посредничестве старейшин), и, видимо, поэтому показатели многих видов преступности на Северном Кавказе среди национальных субъектов Российской Федерации самые низкие. Так, в 2004 г. уровень зарегистрированных убийств в Дагестане был 7,5; в Ингушетии – 9,3; в Кабардино-Балкарии – 10,5; в Адыгее – 11,9 при среднероссийском – 21,9. Уровень причинения тяжкого вреда здоровью в том же году был в Ингушетии – 5,3; Дагестане – 6,4; Кабардино-Балкарии – 13,2; Карачаево-Черкесии – 20,6 при среднем по России – 39,8. Уровень разбоев составлял в Ингушетии – 10,1; в Дагестане – 7,4; в Кабардино-Балкарии – 15,4 при среднероссийском – 38,5» [ Гилинский 2007: 100].