Рассказ. Любовная каша. ч.2
Горькое варево
Нет, ты не Бог, не Аполлон, а просто женский обольститель.
Умеешь словом ты увлечь, и затянуть в свою обитель…
Утром, сидя за рабочим столом, вспомнив слова князя, Гурген задумался, припоминая, сколько женщин уже было у него... Насчитал 22 имени. Взяв карманный блокнот, он записал имена всех своих пассий...
Гурген почувствовал, что в нём проснулось чувство соперничества с князем Микаладзе и дал себе слово, что должен побить его «рекорд»...
Вечером, дома за ужином, Гурген случайно взглянул на тестя, и его спина резко покрылась холодным потом. Он вспомнил его слова по поводу измены и обещания убить. «Убить, не убьёт, но из дому вышвырнет», - со страхом подумал Гурген, пальцами нащупывая в кармане блокнот. Этой ночью он плохо спал, а блокнот несколько раз перепрятывал в разных местах комнаты, благо жена спала. Утром он первым делом достал припрятанный блокнот и отправился на работу. Гурген понял, что идея с блокнотом правильная для учёта, но крайне опасная. И вдруг ему в голову пришла оригинальная мысль – использовать вместо блокнота бутылку, куда он будет бросать... зёрнышки риса. Количество зёрнышек будет равняться количеству его женщин. Так и сделал: нашёл дома бутылку, прополоскал её, высушил, бросил в неё 22 зёрнышка риса, спрятав её на балконе, понимая, если, даже кто-то и найдёт эту бутылку, никогда не догадается, что это...
Надо сказать, что Гурген князя начал часто видеть во сне. Последний уже уважительно относился к Гургену. Увидев количество риса в бутылке, князь перешёл к Гургену на «Вы»...
Родились дети, тесть и тёща постарели, рычаги правления частично перешли к Гургену, но так или иначе тесть был твёрд в своём решении – ничего на него не записывать. Впрочем, Гурген уже привык к такой жизни, и она его устраивала...
А жизнь была у него, как чемодан с двойным дном. Одно дно – это дом, семья, дети, второе – бесконечная вереница любовниц. Любить женщин стало целью его жизни, это стало его хобби. Увидев очередную юбку, он добивался её расположения и с нетерпением ждал того момента, когда вечером или ночью дома он кинет ещё одно зёрнышко риса в бутылку. После этого он ждал прихода князя во сне, чтобы похвастаться очередной победой... Надо отметить, что князь, придя во сне к Гургену, вёл себя уже встревоженно, видя, что количество риса в бутылке стремительно прибавляется и что его рекорд скоро будет побит!
Гурген решил не считать, сколько риса уже в бутылке, он хотел пересчитать на старости лет…
Шли года, у Гургена появилась начальница, которая в скором времени стала его любовницей. Гургена повысили в должности, оклад был высоким, его уже называли по имени и отчеству. Но мужчины его ненавидели и за глаза называли Альфонсом или Дон-Жуаном. Зато представительницы слабого пола в отделе были без ума от него, даже те, с кем он успел близко познакомиться, не держали на него зла, из-за его доброго характера, понимая, что никто не идеал, а у Гургена минус – это любовь к женскому полу. Юбка для него была как красная тряпка для быка, увидев которую, он, сломя голову бросался на желанный объект…
Ему нравились блондинки, брюнетки, шатенки, полные, худые – ему было всё равно, главное, чтобы это была женщина. Слава о нашем герое перекинулась в соседние отделы, и Гурген часто ловил заинтересованные взгляды молодых женщин, когда он горделиво шёл по коридору управления, поглаживая усы...
Любовницу Гургена переревели в главк, где она завела себе нового любовника. На своё прежнее место она посадила Гургена. У него была уже служебная машина, ходил он в дорогом чёрном импортном костюме и галстуке, стал немного тучноватым, но любовь к слабому полу не иссякала, а наоборот, с годами усиливалась... Он уже спокойно встречался со своими пассиями в кабинете, после рабочего дня, а иногда и во время работы. Для этого у него в сейфе всегда был припасён прекрасный коньяк, дорогая закуска к нему. Бывало и так, что он обманывал жену, говоря, что едет в район, отпускал водителя и с очередной дамой выезжал на природу...
Однажды к нему зашла секретарша и сказала, что на приём пришла женщина из его села. Гурген давно не ездил в село, особенно после смерти матери, его там ничего не удерживало... Он попросил впустить посетительницу. Зашла женщина средних лет, пряча натруженные руки в карманах скромного старомодного пальто... Гурген медленно поднялся с кресла, он узнал свою одноклассницу Марину... Опустившись в кресло, взяв себя в руки, Гурген спокойно пригласил гостью сесть. Марина начала скороговоркой что-то ему говорить, но он её не слушал... Как в фильме прошлись кадры из его школьной жизни, в ушах послышался издевательский смех Марины и одноклассниц, смотревших с ухмылкой на него... Он не слышал сейчас её, до него доносились обрывки слов: «... развелась... сын... милиция... помоги...» Вдруг Гурген понял, что этого момента он подсознательно ждал всю свою жизнь, и ему не было жалко сидящую напротив него бывшую одноклассницу. В школьных своих грёзах, мечтах он видел, проигрывал эту ситуацию, когда Марина попросит его о чём-то... Ему нисколько не было жаль эту несчастную женщину... Был конец рабочего дня...
Нажав кнопку селектора, он сказал, что отпускает секретаршу домой. Медленно встав с кресла, Гурген подошёл к двери, закрыв её на ключ...
Придя домой, как было заведено в такие дни, он механически взял зёрнышко риса и бросил в бутылку. Было темно, Гурген подержал на весу посуду, чувствуя приятную тяжесть...
Ложась спать, Гурген, к своему удивлению, не чувствовал удовлетворения от того, что ещё одно зёрнышко было брошено в бутылку...
Ночью пришёл князь, молча сел у ног Гургена и тихо произнёс: «Может не надо было с ней... так?». Гурген долго молчал и также тихо, чтобы не разбудить жену, ответил: «Что было, то прошло... много унижений я терпел в классе от неё...». Князь, подумал, покрутил свои щегольские усики и промолвил: «Всё-таки, помоги ей...» Встав, поправив саблю, князь вышел...
Утром Гурген первым делом направился к начальнику милиции, чтобы просить его помочь сыну Марины...
Поднимаясь к себе в кабинет, он увидел в приёмной Марину. Гурген, открывая дверь кабинета, сказал, чтобы Марина вошла и попросил секретаршу принести им два чая..
Женщина стояла перед ним в кабинете, опустив голову. Он подошёл к ней, говоря, что вопрос её сына решён. Гурген хотел положить руку на плечо Марины, но она брезгливо отпрянула от него. Сказав «спасибо», женщина развернулась, вышла, резко толкнув дверь. В тот момент, секретарша с подносом, на котором были две чашки чая, входила в кабинет. От резкого удара, поднос опрокинулся, облив девушку кипятком...
Гурген сказал секретарше, что сегодня никого он не будет принимать. Достав коньяк из сейфа, хотел налить в рюмку, но передумал. Взяв двухсотграммовый стакан для воды, наполнил его почти до краёв, залпом выпил содержимое, не моргнув глазом.
Гурген долго смотрел в окно, куря сигарету за сигаретой... Несколько раз звонила секретарша, но он не ответил. Допив бутылку, он отпустил водителя, решив, что домой доберётся пешком... На душе было муторно... Он не испытывал радости от того, чего всю жизнь ждал... Перед глазами было лицо Марины, её сухие слова «спасибо» и глаза, наполненные слезами...
Подходя к дому, переодевшись, Гурген решил, что выкинет бутылку с рисом, ему стало всё равно, догонит ли он князя или нет, и сколько риса уже набралось... На душе было беспокойно...
Сев за стол, чтобы поужинать, он налил себе водки из графина, ожидая пищи. Супруга его, улыбаясь, принесла рисовую кашу. Гурген машинально положил себе в тарелку этой каши и начал есть... Вдруг до него донёсся весёлый голос супруги: «Гурген, представь, в буфете за сервизом я нашла бутылку с рисом, даже не знаю, откуда она там появилась. Вот и сварила кашу на ужин...» До Гургена дошло, что это, та самая бутылка! Он поперхнулся, из глаз потекли слёзы, начал кашлять. Жена быстро принесла воды, похлопала ладонью ему по спине...
Этой ночью Гургену приснился сон. Перед его глазами прошли десятки, сотни его пассий, и все они, почему-то, толкаясь, хихикая и виляя бёдрами, старались влезть ему в рот... Он испуганно начал размахивать руками, прогоняя их прочь, но они не отставали… Рот его почему-то увеличился в размерах...
Вдруг появился князь, но он не подсел, как бывало, к его ногам. Женщины вмиг все исчезли... Микаладзе перешёл к нему на «ты» и сухо сказал: «Всё знаю... Ну, как тебе любовная каша, понравилась?» Гурген молчал сел на кровать, опустив голову... Пауза затянулась... «Эх, ты...» – произнёс князь с грустинкой и, положив руку на эфес сабли, шагнул в темноту...
Юбка для него была как красная тряпка для быка, увидев которую, он, сломя голову бросался на желанный объект…
На душе было муторно... Он не испытывал радости от того, чего всю жизнь ждал...
