Почему оппозиция не может победить на выборах на постсоветском пространстве?
Вопрос, заданный в заголовке статьи может показаться тривиальным. Потому что ей не дают - ответит возмущенный читатель, упуская, что победу никогда и никому не дают просто так. Но тем не менее, есть случаи, где оппозиция все же смогла взять власть. Но именно в России это не получается. Поразмышляем о причинах.
Владимир Путин победил на президентских выборах в России с большим отрывом. Он получил на выборах в три раза больше голосов, чем все его конкуренты вместе взятые. Причем, на этот раз фальсификации были меньше, чем в прошлый (что, конечно не означает, что их вообще не было). Поэтому, нужно понять этот феномен. Конечно, кризис в отношениях с Западом, конечно, агитация в СМИ, и все прочие факторы работают на Путина. Но это недостаточное объяснение. Все равно есть СМИ, доставляющие альтернативную информацию, есть каналы в соцсетях и ютюбе, в том числе канал самого Навального, а некоторые разоблачительные фильмы смотрели десятки миллионов человек, в первую очередь здесь стоит выделить «Он вам не Димон». И поскольку возможность смотреть есть, а этот политический продукт все же не покупают, стоит понять почему.
Александр Баунов из центра Карнеги (Москва) написал отличный текст, который лично мне очень нравится. И поскольку он интегрирует очень многое из того, что у меня в мыслях сложилось отрывочно, я буду писать это в качестве рассуждений на тему статьи Баунова, перенося это в основном на почву Южного Кавказа. Я читаю и слушаю выступления Баунова на протяжении последних трех лет и как мне кажется он резко прибавляет в последнее время и уже выглядит очень прилично в постсоветском экспертном сообществе, хотя он не политолог по образованию, насколько я знаю.
Вот сама статья: Поле перед боем. Кто может победить Владимира Путина
Баунов начинает и сразу сильно:
Ясно же, что 86% одобрения Путина – это 86% никакого не Путина и даже не Крыма, а России, какая она примерно сегодня есть. Стоит только большинству граждан искренне увериться, что со сменой Путина все перечисленное – от Владивостока до 9 Мая – останется стоять и не шелохнется, ему станет все равно, Путин это будет или нет.
В момент кризиса и катастрофы Владимира Путина может победить буквально кто угодно, даже та оппозиция, которая казалась беспомощной и декоративной. Такая годами для порядка сидевшая в парламенте оппозиция стала властью в Индонезии, когда местная валюта упала на 438%, закрылись банки, а на улицы вышли погромщики. Ленинское заявление в Думе про партию, которая может взять власть, летом 1917 года было встречено снисходительным смехом. Выяснилось, однако, что люди, уставшие от войны, поражений и продовольственных трудностей, готовы довериться и покориться маргинальным политикам с самого края после того, как им кажется, что они исчерпали середину.
Баунов ухватил саму суть, как мне кажется. Оппозиция на постсоветском пространстве очень часто является не оппозицией власти, не оппозицией правительства, а оппозицией государства и даже страны. Это является следствием того, что государства на постсоветском пространстве новые и люди в принципе еще не привыкли к их существованию. Контрэлиты в некоторых из них недавно потеряли власть, но долго не могли с этим смириться. Именно такой я считаю армянскую оппозицию, которая боролась за власть в 2008 году. И несмотря на очень серьезные просчеты, а также экономические преступления власти в период 2005-2008 гг., которые я перечислял в посте о событиях 1 марта, я считаю, что оппозиция в этот период была еще намного хуже. Именно потому, что она напрямую посягала на государственную систему и на НКР в том числе. Кстати, не предлагая взамен ничего кроме хаоса передела собственности.
События в Грузии (2003-2016) и их отзвук в Азербайджане
Похожая ситуация была в Грузии несколько раз. В 2003 году новая сила посягнула на весь государственный строй, который, впрочем, был настолько унылым, что это не вызвало ни у кого протеста. В конечном счете, и это принципиально, оппозиция предлагала усиление государства, а не его ослабление. И это отличало ее от той оппозиции, которая часто проявляет себя в России и также той, что была в Армении в 2008 году.
В 2007 году уже ответный удар новая власть получила от консолидированной оппозиции, которая хотела смести новый жесткий авторитарный режим, похожу ослабляя государство. Это ей не удалось, но в 2012 году произошло то, что не получилось в 2007-8 гг. И несмотря на то, что речь шла действительно о переформатировании государства, которое пиарило себя как очень успешное, а также фальсификации, люди проголосовали против власти. Переформатирование началось, но очень быстро власть стала понимать, что черпать легитимность из критики предшественников можно (и до сих пор это делает), но вот в ликвидации последствий авторитаризма можно уязвить уже собственные основы власти. Я считаю, что было сделано очень мало для того, чтобы реально покончить с наследием Саакашвили и восстановить верховенство права и права человека. Но самое главное, что в 2012-первой половине 2013 года все проблемы были перечислены, все было сказано и все было понятно, просто Иванишвили не захотел или не смог пойти до конца. И теперь уже в 2016 году мишисты предлагают проект переформатирования государства. Их проект избиратель не купил, хотя выборы прошли гораздо честнее, чем в 2012 году. Интересно, что доверия к «мечте» не было уже в 2015-6 гг., но именно тот факт, что их соперниками были мишисты, позволил им так укрепить позиции. Мишисты, видимо, этого не понимали и лишь грозили новыми карами и постоянно говорили о предательстве и необходимости наказания всех предателей.
При всем перечисленном, самое важное – что приход «мечты» не принес никаких проблем стране – ни обещанный рост преступности, ни обещанный рост коррупции, ни даже спад туризма, так и не были зафиксированы. Впрочем, он не принес и, как уже сказано, восстановления прав. Самое главное, что он принес – это показатель того, что власть можно сменить и ничего плохого не произойдет. По большому счету, может даже стать немного лучше. Разумеется, важны условия того, как это произойдет – и наилучшим было бы, если бы это произошло на выборах.
Именно это не понравилось азербайджанским властям. В 2012-3 гг. отношения Грузии и Азербайджана несколько ухудшились потому, что в азербайджанской элите опасались «импорта» грузинского опыта к себе. Был и еще один аспект – Саакашвили открыл все двери перед Турцией и Азербайджаном в 2011-2012 гг., и было жаль терять такой ценный актив, но это был второстепенный фактор. В Азербайджане также есть опасения, что в случае прихода оппозиции к власти, они разрушат достижения Алиевых и развернут страну на запад. Вполне возможно, что как минимум во втором они не ошибаются. А если на Ближнем Востоке власть была свергнута народными массами, то такое теоретически возможно и в Азербайджане. И раз оно не происходит, значит в той или иной степени можно утверждать, что народ этого не хочет. Хотя народ и не очень часто спрашивают о его желаниях.
Виновата ли власть? Что делать оппозиции?
До сих пор я говорил больше о проблемах на стороне оппозиции, но необходимо отметить и то, что они во многом являются следствием действий самой власти. Власть вполне устраивает неконструктивная и безумная оппозиция. Это позволяет ей игнорировать оппозиционную повестку полностью, то есть продолжать заниматься тем же, чем и всегда. В то же время, именно эта повестка востребована обществом. Замкнутый круг.
Разомкнуть замкнутый круг можно лишь посредством двух стратегий (желательно комбинированных вместе): более конструктивная позиция оппозиции, работающей по конкретным проблемам, а не «в общем», а также постепенный вход оппозиции во власть. Если оппозиция войдет во власть, это разорвет, как пишет Баунов, связку между властью и государством и покажет, что власть можно переизбрать. В то же время, если оппозиция будет более конкретной и конструктивной, это покажет, что ей можно доверить какие-то дела. Поэтому, власть препятствует тому, чтобы оппозиция взяла хоть какую-нибудь важную площадку в стране. Это может быть какой-нибудь уровень местного самоуправления, но пока что это нереализуемо.
Республиканская партия Армении пытается действовать ситуативно и по всему кругу не допускать оппозицию к власти по-серьезному, но давать ей какие-то отдельные позиции, чтобы совсем не выталкивать ее на улицу. Грузинская мечта до сих пор находится в противостоянии с мишистами и опытным к 2013 году путем пришла к той же политике, которая уже реализуется в Армении еще с 2003 года. В Азербайджане, поскольку режим куда более авторитарный, власть просто пошла по пути деинституционализации и разгрома оппозиции.
В Грузии у оппозиции очень призрачные шансы прийти к власти, если оппозицией будет оставаться партия ЕНД. Интересный случай был на недавних выборах мэра Тбилиси – беспартийный показал вполне достойный результат. Это показывает, что такая повестка вполне может быть востребована. И если бы кандидатом от власти был не Каха Каладзе (на мой взгляд, самый сильный и харизматичный политик из публичного пространства ГМ), то результат мог бы отличаться (конечно не в том смысле, что ГМ совсем проиграла бы Тбилиси). Но в Грузии муниципалитеты довольно крупные – по сути это бывшие советские районы. Поэтому прийти в таком муниципалитете к власти для оппозиции затруднительно. И тем более будет трудно прийти через конфликт, а только так действуют мишисты.
Что касается Армении, то в Армении политическая система сейчас более закрытая, поскольку сокращено число всенародных выборов и увеличен интервал между ними. В то же время, это не означает, что у оппозиции нет шансов. У оппозиции есть некоторые возможности; во-первых, размер муниципалитетов в Армении, на мой взгляд, оптимален, поскольку средний муниципалитет после окончания реформы местного самоуправления будет иметь размер около 9-10 сел, тогда как средний размер грузинского муниципалитета – 40 сел. Это означает, что его легче «взять» оппозиции. Есть еще два позитивных момента. Выборы местного самоуправления в Армении проходят постоянно: основной раунд касается лишь чуть более половины общин, тогда как остальные выборы проходят примерно раз в три месяца. Это снижает их политическую значимость и усиливает шансы оппозиции на победу. И при том, что муниципалитеты невелики, это все же создает возможность и для вовлечения оппозиции, и для ее победы кое-где, причем эта победа будет заметна для общества. Эта возможность пока лишь теоретическая, но вполне вероятно, в какой-то момент она будет реализована. В Грузии выборы местного самоуправления проводятся почти одномоментно по всей стране, что делает их выборами национального масштаба и там, если власть что-то проиграет, это будет очень для нее неприятно, особенно учитывая, что муниципалитеты крупные.
Вторая возможность в Армении – это то, что те факторы, которые сыграли в пользу РПА в 2017 году, к 2022 году потеряют свою силу. Вряд ли будет такое количество кандидатов по территориальным округам, раздающих взятки, а также перестанет играть фактор Карена Карапетяна. И если оппозиция окажется в состоянии поддерживать темп до тех пор, она сможет увеличить представительство, возможно, увеличить существенно.
Я считаю, что в этом смысле блок «Елк» выбрал оптимальную стратегию из возможных. Они с одной стороны используют информационные поводы для того, чтобы поддерживать медиа-пузырь вокруг собственной политической группы, во-вторых, комбинируют разные политические методы, как правовые, так и медийное давление и наконец уличные акции, не отдавая полного предпочтения ни одному методу. Думаю, для такой полузакрытой (но и полуоткрытой) системы, как в Армении, это оптимальная стратегия и возможно она принесет успех на длинной дистанции. Если, конечно, блок «Елк» до тех пор не развалится, что также нельзя исключать. Фрагментация оппозиции в данном случае сыграет против нее. Напротив, если помимо блока «Елк» будет не более одной оппозиционной партии, то суммарно оппозиция может заметно увеличить свое представительство.
