Почему в Майкопе нужен памятник черкешенке, привившей оспу.

В прошлом посте я написала, что следующим арт-объектом в Майкопе хотела бы видеть скульптуру черкешенки, привившей оспу. Объясню, почему.

Во-первых, потому что в Майкопе почти нет современных скульптур, выполненных в стилистике XXI века. А они очень важны, чтобы сделать наш небольшой региональный город современным и еще более уютным. У городской скульптуры изначально масса функций – она не только эстетическая часть городского ландшафта, но и символ, транслирующий о городе (народе, регионе) определенную информацию, стягивающий в единое целое сюжеты прошлого и настоящего.  

Современная скульптура, прежде всего, камерная, она не позволяет обесценивать городское пространство и взаимодействует с конкретным человеком, даже если он делает селфи на ее фоне. От того, что именно, какие смыслы и дискурсы, донесет до своего зрителя городская скульптура, зависит очень многое – и туристический имидж в том числе.

Во-вторых, насколько я знаю, о том, что европейцы, посещавшие Черкесию в новое время, писали о медицинских практиках черкесов, позволяющих прививать оспу, знают только специалисты.

Француз Абри де ла Мотре - агент шведского короля Карла XII, в 1711 г., по поручению Его величества  объехал полмира - Европу, Азию, Африку и побывал на Кавказе. Попав к черкесам, он был удивлен: «...Тем временем, пробегая взорами по окружавшей меня толпе, я был поражен, увидев их настолько красивыми, (…) так как среди нескольких сот, которые вышли из своих хижин посмотреть на меня, не было ни одного мужчины или женщины, которых можно было назвать некрасивыми. (…)Так как я не встречал никого, отмеченных оспой, я пришел к мысли спросить их, нет ли каких-либо секретов, чтобы гарантировать себя от опустошений, которые этот враг красоты производил среди стольких народов».

Черкесы. Иллюстрация из книги Ла Мотре «Путешествия по Европе, Азии и части Африки».

Ла Мотре знал, о чем говорил. Оспа, известная еще  по ветхозаветным текстам, стала одной из страшных болезней в средние века и новое время. В XVI-XVIII вв. Европу захлестнули эпидемии оспы, летальность от оспы составляла около 30%. Болезнь не щадила ни богатых, ни бедных, ни сильных, ни смелых, ни скромных, ни дерзких. Перед ней были одинаково равны члены европейских императорских фамилий, потомки османского султана и наследники русского престола. Профессор медицины в Галле Й.К. Юнкер привел в своем сочинении ужасающие цифры: ежегодно оспа уносила в Европе население среднего города -  400 000 человек. Города и села пустели, а архивные документы сохраняли память о свирепом нраве этой болезни. В одном только Берлине за период 1758–1774 гг. оспа «выкосила» 6705 человек. Те же, кто пережил страшные дни кризиса и выкарабкался, навсегда носили клеймо оспы на своих лицах.

Вряд ли ла Мотре наивно думал, что оспа обошла черкесов. Конечно, нет. Язык, как обычно, открывает нам дверь в историю: в адыгском языке оспа имеет свое название  – щъуэрэк1, и есть выражение «щъуэрэк1 напэ», то есть «лицо со следами оспы».

Черкесы поделились с любознательным французом, что знают, как защитить детей от оспы. Предшественницей современной вакцинации у черкесов стали своеобразные прививки: взяв гной зараженного человека и смешав его с кровью здорового, они прививали эту смесь с помощью уколов.  

Вскоре ла Мотре сам увидел эту процедуру. В селении Деглиад, через которое путешествовал француз, была привита черкесская девочка четырех или пяти лет. «Девочку отнесли к маленькому мальчику трех лет, который был болен этой болезнью и у которого оспинки и прыщики начали гноиться. Старая женщина взяла три иголки, связанных вместе, которыми она, во-первых, сделав укол под ложечку маленькой девочке, во-вторых, в левую грудь против сердца, в-третьих, в пупок, в-четвертых, в правую ладонь, в-пятых, в лодыжку левой ноги, пока не пошла кровь, с которой она смешала гной, извлеченный из оспинок больного». Таким образом, народная медицина черкесов знала оспопрививание задолго до того, как к нему пришли маститые европейские медики.

Черкесы. Иллюстрация из книги Жана-Батиста Бенуа Эйриеса Voyage pittoresque en Asie et en Afrique : résumé général des voyages anciens et modernes ... - https://archive.org/details/voyagepittoresqu01eyri

Европейцы узнали из сочинения Абри де ла Мотрэ о практиках народной медицины черкесов. Однако, если бы не леди Мэри Уортли Монтегю, супруга британского посла в Османской империи, эти знания так бы и остались описанием этнографической экзотики, со временем запылившимся среди библиотечных фолиантов. Леди Монтегю, ставшая настоящим популяризатором черкесского способа борьбы с оспой, знала об этой болезни не понаслышке, ее брат скончался от оспы  в  20 лет, а в конце 1715 года она заболела сама. Леди Монтегю выжила, но глубокие шрамы навсегда заставляли ее маскировать лицо слоем пудры и косметических масок.

Когда муж Леди Монтегю, Эдвард Уортли Монтегю, был назначен послом в Турции, супруги приехали в Константинополь (Стамбул). Леди не сидела без дела, ярко и подробно описывая мир Ближнего Востока своим английским друзьям. И сейчас, спустя почти 300 лет, ее письма служат своебразной навигацией в мир Османской империи.  

 Образованная и деятельная леди Мэри познакомилась в Константинополе с молодой черкешенкой, и та открыла ей секрет оспопрививания - вариоляции. Черкесы брали небольшое количество содержимого оспин у больного человека, затем разводили и вводили под кожу здорового человека. Через неделю или около того человек переносил легкую форму оспы и навсегда становился невосприимчивым к этой болезни.

Леди Монтегю описала этот процесс в письме 1717 года: «Этим занимаются пожилые женщины, каждую осень, в сентябре месяце, когда спадает жара. Люди (обычно пятнадцать или шестнадцать человек) собираются вместе и приглашают старуху. Она приходит с орехом, полным лучшего сорта оспы, и с помощью иголки заносит заразу людям в тело. Дети и молодые люди проводят вместе всю оставшуюся часть дня. Затем лихорадка начинает их захватывать, и они лежат в кроватях два дня, редко три. У них очень редко появляются шрамы на лице,  болезнь проходит легко, на восьмой день пациенты чувствуют себя прекрасно».

 Эта методика так впечатлила леди Монтегю, что ее врач, Мейтленд, провел данную процедуру с ее 5-летним сыном в 1718 году с помощью местной женщины. В том же году она вернулась в Англию. В 1721 году эпидемия оспы поразила Лондон, а врач (который к тому времени также вернулся в Англию) привил свою 4-летнюю дочь в присутствии нескольких лондонских искушенных светил.  

Кстати, Мейтленд позже провел клинические испытания на шести заключенных в тюрьме Ньюгейт, которым обещали свободу, если они примут участие в эксперименте. Все шестеро выжили!

Затем Мейтленд повторил эксперимент на группе детей-сирот, результаты были ошеломляющими! Однако справедливости ради стоит сказать, что черкесской методике, продвигаемой леди Монтегю,  не был уготован «зеленый свет».. Европейская публика с трудом воспринимала идею о том, что метод заключался в преднамеренном заражении человека.  Кроме того, Леди Монтегю столкнулась с чисто европоцентристской критикой из-за того, что эта процедура рассматривалась как «восточная», а также из-за того что….  была женщиной, осмелившейся возвысить свой голос в мире мужчин.

 Леди Монтегю с энтузиазмом пропагандировала вариолирование, поощряя родителей в своем кругу прививать детей, посещая выздоравливающих пациентов и публикуя рассказ о практике в лондонской газете. Благодаря ее влиянию многие люди, в том числе члены королевской семьи, были привиты против оспы, включая двух дочерей принцессы Уэльской в 1722 году.

С трудом и не сразу черкесская методика оспопрививания стала распространяться в Европе. Это дало основание сказать К. А. Гельвецию: «Как много мы обязаны легкомысленной черкешенке, которая... первая решилась привить себе оспу! Скольких детей оспопрививание вырвало из когтей смерти! Может быть, нет ни одной основательницы монашеского ордена, которая оказала бы миру столь же великое благодеяние и тем самым заслужила бы его благодарность».

Вариоляция проводилась в Англии еще 70 лет, пока Эдвард Дженнер не представил вакцинацию с использованием коровьей оспы в 1796 году.

Черкесская девушка. Иллюстрация из книги Эдмунда Спенсера "Turkey, Russia, the Black Sea, and Circassia" - https://books.google.ru/books?id=38QGAAAAQAAJ&redir_esc=y

Об успешном внедрении прививок против оспы написал подробный отчет французский философ Вольтер: «У черкесских женщин с незапамятных времен существует обычай прививать оспу своим детям, даже с шестимесячного возраста: им делается надрез на руке и в этот надрез вводится пустула, аккуратно снятая с тела другого ребенка. Пустула эта производит в руке, в которую она введена, такое же действие, как дрожжевая закваска в куске теста: она вызывает брожение и распространяет по всей крови свои характерные свойства; нарывчики ребёнка, которому привили эту искусственную оспу, служат для прививки той же болезни другим детям; таков почти постоянный круговорот этой прививки в Черкесии; и когда, по несчастью, в стране совсем исчезает оспа, там царит такое же замешательство, как в других странах в неурожайный год. Причина, послужившая в Черкесии утверждению этого обычая, кажущегося столь странным другим народам, существует тем не менее повсеместно: это материнская нежность и забота.  (…) Черкесы приметили, что на тысячу человек едва ли найдётся один, который заразился бы дважды настоящей оспой, и на самом деле иногда переносят трижды или четырежды лёгкую оспу, но никогда не болеют двумя выраженными и опасными формами; одним словом, они поняли, что в действительности этой болезнью дважды в своей жизни не болеют. … Они сделали вывод, что, если шестимесячный или годовалый ребенок перенесёт благоприятную форму оспы, он от неё не умрёт, не будет обезображен её следами и расквитается с этой болезнью на всю свою будущую жизнь. Итак, оставалось лишь сберечь своим детям жизнь и красоту при помощи сделанной в добрый час прививки».

Поэтому, как мне кажется, памятник черкешенке, привившей оспу, и спасшей своим изобретением сотни тысяч людей, будет очень уместен в Майкопе.