"Скачки - дело серьезное".
Работая в архиве, читала подшивки старых советских газет. «Адыгейская жизнь» 1920-х гг., издававшаяся в Краснодаре тиражом 2000 экземпляров, очень впечатляет. От красноречивых заголовков до псевдонимов авторов. Чувствуешь швы, по которым ломались прежние коды и насаждались новые. Почему-то много статей было посвящено скачкам, их организации.
Как известно, советская власть в самом начале относилась к традициям Кавказа избирательно – с какими-то нещадно боролась (например, почитание старших называлось «стариковством» и считалось явлением крайне вредным, боролись и с женскими серебряными нагрудниками), какие-то старалась использовать (традицию взаимопомощи), а какие-то трансформировать под себя (например, возглавить сбор мусульманского закята, а затем передать его ККОВам).
В традиционной культуре народов Кавказа скачки – это и зрелище, и инструмент отработки воинских умений, демонстрация маскулинности. Как писал антрополог Б. Бгажноков, скачки - символическое действие: они демонстрировали силу и возможности мужской группы, были символической гарантией движения социума вперед, подтверждением его успешности. Нарядные всадники, девушки в фаэтонах, наблюдающие за перипетиями соревнований, вышколенные скакуны – все это придавало скачкам особую торжественность.
Скачками на Кавказе почти всегда завершался важный для общества ритуал. Скачки - самая яркая и самая трудная часть ритуала. «Игрище без скачек не вполне завершенное, даже не вполне полноценное торжество», - пишет Бгажноков в книге «Черкесское игрище».
В 19 в. скачки начинались обычно на площади у мечети и проводились по дороге из аула и назад, к месту старта; протяженность пути составляла 5-7 км. Иногда всадники начинали забег за пределами аула, а зрители ждали их в центре села на финише. Траекторией скачек мог быть и круг - на окраине села заранее чертили круг длиной около 6 км, который всадники должны были преодолеть трижды.
Для призеров учреждались награды - часы, в том числе и золотые, кинжалы, черкески, сафьяновые ноговицы, бурки, наборные пояса и т.д. Всадник-победитель без колебаний расставался со своим призом - он передавал его хозяину лошади или преподносил одной из признанных красавиц, наблюдавших за скачками. Отказаться от приза ради благосклонности красавицы считалось поступком, достойным мужчины.
Интересно, что скачки были буквально имплантированы в новую советскую праздничную культуру 1920-х гг., но с изменением смысловых акцентов. Из настоящего мужского игрища, демонстрирующего навыки воина-всадника, они должны были превратиться в место для выявления лучших лошадей. Таким образом выхолащивался изначальный смысл скачек.
Фрагмент статьи "Скачки" из газеты "Адыгейская жизнь". 1926 год.
В 1920-е годы во многих аулах скачки организовывались стихийно, и их нужно было держать под контролем - поэтому в 1920-е их организацией стали заниматься сельсоветы и местные ячейки ВКПб, их проведение строго расписывалось заранее и регламентировалось. Естественно, что площадь у мечети как символическое место, от которого стартовали всадники, заменялась площадью перед зданием сельсовета. Скачки стали тем символическим языком, с помощью которого новая власть пыталась наладить диалог с населением и едва ли не единственной возможностью, способной в рамках игрового сознания вписать кавказского горца в новую советскую систему.
Впрочем, скачки использовались и раньше, в имперский период. Вблизи Нальчика по случаю закрепления за кабардинским народом Нагорных и Зольских пастбищ 21 мая 1889 г. регулярно устраивалась «Народная скачка», как и по случаю коронации в 1883 г. Александра III и в 1896 г. — Николая II. ( См. Д. Н. Прасолов. НАЛЬЧИК И КАБАРДИНСКОЕ ОБЩЕСТВО В XIX — НАЧАЛЕ ХХ В.)
В Кубанской области практически за месяц до окончательного завоевания Черкесии 26 апреля 1864 г. впервые по инициативе наказного атамана графа Ф.Н. Сумарокова-Эльстона в Екатеринодаре состоялись конные состязания.
Рапорт наказного атамана Кубанского казачьего войска
генерал- майора Ф.Н. Сумарокова-Эльстона командующему войсками Кубанской области графу Н.И. Евдокимову об учреждении скачек в г. Екатеринодаре и участии в них горцев 10 июня 1864 г. г. Екатеринодар № 2323
В войске Донском для поощрения коннозаводства и развития наездничества учреждены ежегодныя скачки и установлены правила для оных, с которыми ознакомившись, я предполагал учредить подобныя скачки и в Кубанском войске. Но мнение мое об этом предмете я желал представить на благоусмотрение Вашего Сиятельства тогда только, когда предварительно испытаю на деле необходимость к учреждению таковых скачек. Ввиду этого я поручил некоторым офицерам-коннозаводчикам составить временныя правила для скачки в г. Екатеринодаре и самую скачку назначил в Фомино Воскресение, т.е. 26-го апреля сего года, отпустить на призы сумму из собственности моей. Результат этой скачки произошел более удовлетворителен, чем можно было ожидать по новости подобнаго учреждения и принимая во внимание, что об учреждении самой скачки до опубликование было едва за несколько недель. Место для скачки было избрано за г. Екатеринодаром возле леса Круглика с южной его стороны. В день скачки к полудню 26-го апреля начали стекаться не только жители Екатеринодара и ближних станиц, но и закубанские горцы. Вообще число заинтересованных этим новым учреждением простиралось более 10-ти тысяч. Вызвалось 14-ть охотников пустить лошадей своих в скачку. Лошадь, взявшая первый приз в 150 руб. сереб[ром], прошла пространство 6-ть верст в 10 ½ минут. Она закубанской породы и принадлежит прапорщику Султан- Салат-Гирею. Второй приз в 50 руб. достался на долю нахичеванскаго армянина Кузнецова. Лошадь тоже закубанской породы.
Кроме этой главной скачки, допущено было к состязанию на скаковом круге еще три партии лошадей, две от строевых служебных, а одна от горских племен. Призы были назначены по 15 руб. и 5 рублей; пространство назначено 4 версты и пройдено в 7 ½ минут.
На этих скачках призы остались за лошадьми местной породы из черноморских табунов. Впоследствии этих данных приходя к убеждению, что учреждение скачек в Кубанском войске может принести существенную пользу и возбудить соревнование местных коннозаводчиков к улучшению своих конских заводов, и развивая в казаках врожденную способность к удальству и наездничеству, я решаюсь в настоящее время просить разрешения составить проект постоянных скачек в Кубанском войске и повергнуть его по команде на Высочайшее утверждение, а до того времени испрашиваю разрешения Вашего назначить в этом году для опыта еще одну скачку, именно в конце сентября или начале октября, во время Екатеринодарской Покровской ярмарки с определением на призы до пятисот рублей серебром из суммы, которая будет выручена за продажу бригадных табунов.
Наказный атаман Свиты Его Величества, генерал-майор граф Сумароков-Эльстон.
В 1865 г. было получено разрешение императора на учреждение ежегодных скачек в Екатеринодаре. Тогда же «Кубанские войсковые ведомости» опубликовали «Временные правила для скачки в г. Екатеринодаре», утвержденные 3 марта 1865 г. Сумароковым-Эльстоном.
Первый же параграф «Временных правил …» гласил, что скачки учреждаются «в видах поощрения и развития наездничества, … равно и для возбуждения между казаками соревнования к приобретению для службы сильных и быстрых лошадей».». «В войске назначается, - читаем документ, - с разрешения Его Императорского Высочества Главнокомандующего Кавказскою армией, в г. Екатеринодаре ежегодно в октябре скачка, на которой должны быть пущены строевые лошади служащих офицеров и казаков, преимущественно местных пород».
Так, в 1865 г. скачки проводились дважды - 2 мая и 25 сентября. В объявлении говорится, что «скачка на призы» организуется для офицеров, казаков и для горцев. Казаков записалось на скачки 2 мая 14 человек, горцев 9 человек, на скачки 25 сентября казаков записалось 13; горцев – 5 человек; офицеры в скачках не участвовали. Екатеринодарская публика отнеслась к скачкам благосклонно.
Успех скачек 25 сентября был настолько велик, что Начальник Штаба войск Кубанской области, будучи зрителем, сразу же предложил организовать новые скачки и записывать желающих участвовать. Специального ипподрома в Екатеринодаре тогда не было, поэтому скачки проводились на пустыре за городом с южной стороны леса «Круглик». С каждым годом количество наездников росло. В скачках 19 мая 1868 г. уже принимали участие офицеры (10 человек), а желающих из числа нижних чинов явилось около 70, однако горцы скачки практически игнорировали – их было не более десяти.
Скачки с каждым годом пользовались все большим и большим успехом. Вот как описывает наблюдатель скачки 1893 г.: «К 3 часам дня по направлению к Круглику двинулся чуть ли не весь Екатеринодар. Места были заняты задолго до скачек, и непредусмотрительные люди, рассчитывавшие взять билеты на месте, принуждены были стоять». ( Цит по. Кривоконь А.В.) Затем на целых 25 лет скачки прекратились.
При начальнике Кубанской области и наказном атамане Кубанского казачьего войска генерал-майоре Я.Д. Маламе скачки стали возрождаться. Малама уделял много внимания восстановлению коннозаводства в регионе. Именно по его инициативе в 1893 г. было создано Кубанское скаковое общество, которое Малама и возглавил. Скаковые общества состояли в ведомстве Главного Управления Государственного Коннозаводства. В связи с тем, что Обществу покровительствовал столь высокий начальник, заседания общества проходили в Войсковом Штабе.
Цель Общества – развитие коневодства. «Такое общество являлось действительно полезным в крае, преследуя более солидную цель, чем специально одни скачки», – пишет корреспондент «Кубанских областных ведомостей» П. И. Кокунько. Общество имело право обсуждать любые вопросы, касающиеся улучшения и развития коневодства; имело право ходатайствовать перед атаманом Области по всем вопросам развития этой новой для провинции отрасли.
Для членов Общества разведение лошадей не было средством существования, это были люди, которые могли себе позволить коневодство ради «роскоши и удовольствия». Делами Кубанского скакового общества живо интересовались черкесы и охотно записывались в его члены. Например, известный буржуа и меценат Лю Трахов, имевший в Екатеринодаре заводы и несколько особняков, был в числе его членов.
К началу XX в. скачки уже стали частью повседневной жизни Екатеринодара, соревнования длились целых пять дней, стал работать тотализатор.
В 1898 г. было издано практическое пособие по джигитовке для казачьих войск Российской империи: «Джигитовка кроме смелости дает уверенность в себе, приучает к находчивости; она делает кавалериста легким… это лучшая школа для развития не только тела кавалериста, но главное – духа».
В других городах Кубанской области, а также в Черноморской губернии скачки не получили развития. Известно о поощрительном скаковом обществе в Армавире и о конных скачках в Сочи.
Начиная с 1909 г. скачки стали проводится в станицах Кубани регулярно. Атаман Кубанского казачьего войска генерал- лейтенант М.П. Бабыч утвердил проект казачьих состязаний. Казаки соперничали в джигитовке, рубке, военизированном беге с преодолением препятствий: канавы, земляного рва, плетня и дощатого забора. «Ловкость черкесовъ, ихъ лихое наѣздничество, славились на Кавказѣ издавна…Черкесская джигитовка постепенно входила в народный обычай», – писал дореволюционный историк Константин Абаза.
Таким образом, у скачек на Кавказе длинная история. Если в имперский период скачки, заимствованные из горской культуры, поощрялись для развития наездничества, то в первые годы советской власти на Кавказе их использовали инструментально, выхолащивая их внутренний смысл и занижая планку. Игрище для духа и гармоничного тела становилось игрищем для отбора лошадей.
Использованы материалы Кривоконь А. В. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ ГОРОДСКОГО НАСЕЛЕНИЯ КУБАНИ И ЧЕРНОМОРЬЯ: ДОСУГОВАЯ СФЕРА (1860-е – 1914 гг). АКД. Краснодар, 2013.
