Историки указали на стереотипность мнений про пленение Шамиля

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Падение Гуниба и пленение имама Шамиля, вопреки распространенному мнению, не привело к окончанию Кавказской войны, рассказали опрошенные “Кавказским узлом” историки. Сам образ Шамиля уже больше 150 лет используется властями для конъюнктуры и пиара, посетовали они.

После пленения Шамиля война продолжалась еще пять лет

После взятия Гуниба и пленения имама Шамиля “точка в Кавказской войне отнюдь не была поставлена”, напомнил старший научный сотрудник Центра изучения Кавказа МГИМО Вадим Муханов.

“На самом деле и официально, и фактически Кавказская война закончилась только через 5 лет. Ведь на северо-восточном Кавказе, в Чечне и Дагестане, была расположена лишь часть театра военных действий. Другим фронтом войны было Черноморское побережье, где царские войска вели боевые действия против многочисленных племен черкесов”, - рассказал корреспонденту “Кавказского узла” Вадим Муханов.

Вадим Муханов также указал, что на события Кавказской войны “сильное влияние оказала Крымская война”. “Её завершение подтолкнуло власти Российской империи к активизации политики на Кавказе и усилению давления в регионе. И первой вехой такой активной политики стало пленение имама Шамиля и прекращение широкомасштабной войны в Дагестане и Чечне”, - заметил Муханов.

Историк назвал бесспорным то, что имам Шамиль на момент взятия Гуниба “был знаковой фигурой для всего Кавказа”.

“Однако действительности не соответствует утверждение о том, что именно пленение имама Шамиля стало завершающим событием Кавказской войны. Это специфический стереотип, который распространён на востоке Кавказа. По моему мнению, там войну с Шамилем воспринимают как главную, а войну, к примеру, на Черноморском побережье - как второстепенную. С таким утверждением не согласятся представители черкесов”, - подчеркнул Муханов.

Со временем взгляды имама Шамиля “эволюционировали”

Вадим Муханов также обратил внимание, что в разные периоды “сама фигура имама Шамиля являлась противоречивой и двойственной”.

“С одной стороны, он был лидером борьбы горцев с Российской империей, главой имамата. Однако после 1859 года его статус меняется. Он становится военнопленным, хотя скорее его можно назвать “почётным пленником”. У него была огромная пенсия - 15 тысяч золотых рублей. Изменились и его взаимоотношения с высшим руководством Российской империи. Вплоть до того, что в 1866 году он и все члены его семьи принимают подданство империи. В Калуге он произнес текст присяги царю”, - напомнил Муханов.

Со временем взгляды имама Шамиля “эволюционировали”, также заметил Вадим Муханов.

“Имам Шамиль вел постоянную переписку с князем Барятинским, который пленил его. Трудно представить до 1859 года, что между ними могли быть какие-то близкие отношения, кроме как враждебной риторики. Но затем Шамиль и Барятинский стали друзьями”, - сказал Муханов.

“Одно из последних своих писем, незадолго до своей кончины в святых местах ислама, куда Шамиля выпустили из России для совершения хаджа, тот послал Барятинскому. В этом письме он просил Барятинского быть куратором его семьи и впредь помогать членам её. Фактически Шамиль озвучил мысль, что с Россией не обязательно воевать, с Россией можно договориться”, - добавил историк.

В целом, по мнению историка, неоднозначным является сам термин “Кавказская война”. “Это ведь были не только боевые действия между империей и племенами. Производился и сложный процесс “притирки” людей разных цивилизаций друг с другом. В Кавказской войне есть не только военно-политической измерение, но и человеческое. Люди учились смотреть друг на друга не только через ружейный прицел”, - привел свою точку зрения Муханов.

На имени Шамиля пиарятся чиновники и экстремисты

Историк также заметил, что в историографии “оценки имама Шамиля были различными и это сказалось и на общественном мнении о нём”.

“В царское время были свои клише об имаме. После революции он был объявлен лидером национально-освободительного движения. Но в конце 1940 — начале 1950-х гг на него навесили ярлык “агента султанской Турции” и “британских империалистов”. После смерти Сталина оценки имама Шамиля постепенно стали выравниваться. Определённая разница в оценках существовала, но была она в рамках единого научного пространства”, - заявил Муханов.

При этом в советское время фигура имама Шамиля “находилась в неких академических рукавицах”, считает историк. А в 90-е годы возникла обратная ситуация.

“События 1990-х и 2000-х годов резко стимулировали общественно-политический интерес к деятельности Шамиля. Появились байки, например, о вероломстве русских офицеров, которые обманули имама Шамиля. Стали появляться утверждения, что сдачи в плен не было, и штурма Гуниба не было, и все на самом деле переврали. При этом доказательной базы нет, но этому верят, потому что общественный дискурс таков”, - посетовал Муханов.

По его словам, “фигура имама Шамиля стала использоваться и разными политическими силами”. “С одной стороны, разные отсылки к имаму Шамилю использовал бывший глава Дагестана Абдулатипов. Много мероприятий устраивалось в Дагестане для пиара на имени имама Шамиля. С другой стороны, были и есть люди, которые видят в Шамиле только лидера антироссийской борьбы”, - сказал Муханов.

Шамиль показал, как можно договориться с горцами

В свою очередь старший научный сотрудник Центра изучения Кавказа МГИМО Михаил Волхонский также указал, что на Кавказе “вокруг личности Шамиля постоянно ведутся споры”.

По его оценке, основным камнем преткновения в дискуссии о личности имама Шамиля является то, считать ли его “исключительной лидером сопротивления горцев или человеком, который эволюционировал во взглядах и пошел на компромисс”.

“Большинство в среде северокавказской интеллигенции уверены, что компромисса со стороны Шамиля не было. По их мнению, его либо обманули во время осады Гуниба, либо он был вынужден сдаться под давлением обстоятельств”, - сказал корреспонденту “Кавказского узла” Волхонский.

“При этом Шамиль показал и русской администрации, и русской армии - каким образом можно договориться с горцами”, - считает Волхонский.

Имам Шамиль является “исторической личностью номер один на Кавказе”, уверен Хаджи Мурад Доного, профессор истории Дагестанского государственного университета, автор книги “Имам Шамиль. Последний путь”.

“Но некоторые люди, далекие от истории, поливают грязью имама Шамиля за то, что он сдался, дал присягу царю”, - заявил корреспонденту “Кавказского узла” Доного.

Падение Гуниба, пленение Шамиля и последующая его жизнь в России “являются весьма сложными событиями, которые почти еще не изучены”, отметил историк.

“Например, клятвенное обещание Шамиля было средством, позволившем ему уехать из России в святые земли Ислама, где он и окончил свой жизненный путь. Без паспорта, без документа, являясь фактически пленником, он не мог покинуть Россию. После клятвенного обещания Шамиля ещё 3 года не пускали в Мекку и Медину. А затем царь отпустил его, но фактически оставив в качестве заложников его сыновей с семьями”, - рассказал Хаджи Мурад Доного.

Имам Шамиль не хотел быть “почетным пленником”

Доного также напомнил о приеме, который устроили в Османской империи Шамилю, в первую очередь мухаджиры - среди которых были и дагестанцы, и чеченцы, и черкесы, на всем пути следования до Мекки.

“Шамиль всю свою жизнь соотносил с шариатом. Никто не может сказать, что он сделал бы в нарушение шариата. И давая клятвенное обещание царю, он был уверен в дозволенности такого шага с точки зрения Ислама. Тем более, по его предложению, текст присяги был изменен специально для него. Этот шаг нужен был ему, чтобы перестать быть «почетным пленником»”, - полагает историк.

Доного подчеркивает, что для Российской империи “было нужно, чтобы Шамиль ушел с политической арены”. “Но принятие подданства отнюдь не всеми в руководстве империи воспринимался как удачный ход для этого. Ведь таким образом Шамиль становился “согражданином”, и его влияние могло быть усилено. Нельзя упускать из виду и то, что до пленения Шамиль возглавлял первое настоящее государство на Кавказе”, - рассказал историк.

По его мнению, у Северо-Кавказского имамата, которым руководил Шамиль, были все атрибуты государства. “В государстве во главе с Шамилем проявляли заботу о вдовах, малоимущих, людях, пострадавших от войны, было желание вершить справедливый суд. Да, это государство было бедным и воюющим. Но в этом не была вина Шамиля. Ведь военная политика Петербурга не предполагала примирения с “дикарями”, - добавил профессор Дагестанского университета.

При этом образ Шамиля часто использовали противоборствующие стороны, обратил внимание Доного.

“Например, в годы Великой Отечественной войны немцы, зная отношение к Шамилю на Кавказе, эксплуатировали его имя. Одна из военных операций германских войск носила название “Имам Шамиль”. В то же время и советская сторона использовала его имя. Так, в честь Шамиля была названа танковая колонна, собранная на деньги дагестанцев. В годы войны СССР в Афганистане афганские моджахеды рассказывали об имаме Шамиле в своих прокламациях для соотечественников, напоминая о его борьбе с Россией. Во время чеченских войн противоборствующие стороны тоже обращались к личности имама Шамиля”, - резюмировал Доного.

Народы Дагестана сохранили в фольклоре память о войне

В фольклоре почти каждого дагестанского народа встречаются произведения, посвященные завершению Кавказской войны, отметила кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы народов Дагестана Дагестанского госуниверситета Хазинат Аминова.

“Это песни, отдающие дань подвигу Шамиля, и при этом выражающие отчаяние народа, проклятие тех, кто их предал. Фактически они выразили свои чувства к произошедшим событиям”, - рассказала корреспонденту “Кавказского узла” Хазинат Аминова.

В качестве примера она привела произведение “Плач девушки из Дучи” из фольклора лакского народа, посвященное пленению Шамиля. “Автор данного произведения проклинает всех, кто принимал участие в пленении Шамиля”, - сказала Аминова.

По ее словам, народы Дагестана через народный фольклор “пытались передать историческую память о Кавказской войне и образ горца”.

Шамиль выстроил успешную военно-политическую систему

Имам Шамиль “является выдающейся личностью, феномен которой изучен не до конца”, считает сопредседатель общероссийского движения "Российский конгресс народов Кавказа" Деньга Халидов.

По его мнению, деятельность имама Шамиля “подняла горцев Северного Кавказа на более высокую ступень политической самоорганизации”. Признаком успешности военной и политической системы, выстроенной Шамилем, является тот факт, что царские власти после окончания Кавказской войны “лишь частично демонтировали данную систему”, заявил корреспонденту “Кавказского узла” Деньга Халидов.

Территория имамата делилась на несколько административных единиц, которые именовались наибствами. Их возглавлял военный губернатор — наиб. За все время правления (1834–1859) Шамиль учредил более сорока наибств, отмечается в книге "Кавказская война. Семь историй” Амирана Урушадзе — кандидата исторических наук, доцента кафедры отечественной истории ЮФУ. Фрагменты книги находятся в открытом доступе на сайте “Литклуб”.

Амиран Урушадзе отметил, что первоначально права наибов во вверенных им областях были почти безграничны. “Власть, как известно, развращает. Испортила она и многих наибов имама. Некоторые из них стали руководствоваться в управлении не государственными и общественными интересами, а личными прихотями”, - пишет Урушадзе.

В своей книге он подчеркнул, что пытаясь ограничить наибский произвол, Шамиль разработал «Низам» (от арабского слова «дисциплина») — свод законов, который регламентировал различные стороны жизни государства горцев. “Им предоставляется вести дела только военные. Сим низамом запрещается вручать одному лицу две должности для того, чтобы устранить всякое сомнение народа относительно наиба и пресечь всякие дурные и подозрительные помышления о нем”, написал Урушадзе.