Наталья Зубаревич: Если на Кавказе будет больше стрельбы, то трансферты вырастут

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Доцент Высшей школы экономики экономико-географ Наталья Зубаревич рассказала в интервью "Кавказскому узлу" о том, какие последствия для регионов Северного Кавказа и юга России будет иметь начинающийся экономический кризис. По прогнозам эксперта, период турбулентности будет длительным и затронет не только Россию, но и экономически связанные с ней страны Южного Кавказа. При этом, как отметила Зубаревич, неразумно поступают сейчас те, кто спешит вложить деньги в товар. Такого рода ажиотаж, по ее словам, отмечается только в двух типах территорий – в городах-миллионниках и на Северном Кавказе.  Инфляция в предстоящем году составит 11-15 процентов. Но нестабильные регионы, "где больше стреляют", могут рассчитывать на экономическую поддержку Москвы.

Кризис и санкции

"Кавказский узел": Как повлияли экономические санкции Запада на развитие российских регионов СКФО и ЮФО? Насколько значительный эффект от этих санкций?

Наталья Зубаревич (НЗ): Не в санкциях проблема. Экономика России затормозила еще до введения всяких санкций, девальвации и падения цен на нефть. В 2013 году уже не росло промышленное производство, начали сокращаться инвестиции. Поэтому то, что мы имеем в 2014 году – ускоренное продолжение понижения. Камушек с горы уже падал, и его подтолкнули.

Юг России и Северный Кавказ на этом фоне и в прошлом году выглядели лучше остальных регионов. Ситуация объяснима: Северный Кавказ в первую очередь зависит от федеральных трансфертов, которые особо не сокращались в отличие от всей России. Экономика юга связана с сельским хозяйством и переработкой, кушать хочется всегда – поэтому эта экономика рассчитана на внутренний рынок и на экспорт – речь идет о зерне и семенах подсолнуха, она оказалась более устойчивой.

Кавказский узел (КУ): Чего ждать дальше?

НЗ: Здесь риски и возможности разные. На юге в 2014 году прекрасный урожай, подорожал импорт, поэтому аграрный сектор, самый эффективный в регионе, будет иметь преимущество в развитии. Кроме того, пищевая переработка за постсоветский период получила достаточно много инвестиций в модернизацию, в частности, новое оборудование. К примеру, лично я покупаю краснодарскую сметану, помидоры. Эти товары пришли даже на московские рынки, горожане знают компании. Для них ситуация улучшается. Но не для сельхозпроизводителей, поскольку они не могут продать за границу этот великолепный урожай зерна. В России столько не надо. В начале Сельхознадзор (Россельхознадзор, Федеральная служба по ветеринарному и фитосанитарному надзору, – прим. "Кавказского узла") внес ограничения на экспорт в купе с проверками, а теперь уже фактически дано понять, что экспорт будет квотироваться, снижаться, сокращаться, то есть производитель не получит заработанного, хотя мог бы. Но на внутреннем рынке агросектор и пищевая промышленность юга чувствуют себя уверенно, и возможности увеличиваются.

Что связано с машиностроением, то не надо питать иллюзий по поводу импортозамещения. Будет расти то, что связано с "оборонкой", потому что деньги на это выделяют. Вертолетный завод в Ростове что-то получит, но массовое машиностроение… Одна справка: до 80 процентов всего оборудования в обрабатывающей промышленности – это импорт. Как следствие, приобретать это оборудование, комплектующие, запасные части для той же "пищевки" - пакеты, упаковки – будет много дороже. Прежде всего это ударит по другим обрабатывающим отраслям. Поэтому рассчитывать на замещение российской техникой, оборудованием не надо. Здесь много пиара, и отложенная лет на пять-шесть возможность, учитывая сокращение инвестиций. В 2014 году за три квартала они сократились на 2,5 процента. Вряд ли бизнес будет много инвестировать в переоборудование, модернизацию промышленности, а без этого импортозамещения не бывает. Экономика простая: нет денег – нет счастья, сколько пива, столько и песен. Пиво в виде денежных знаков усыхает.

Объем инвестиций в ЮФО по трем кварталам 2014 года сократился на 10 процентов. Да, раньше была Олимпиада, много денег шло туда, но если изучить регионы, то сократился не только Краснодарский край, кстати, на 15 процентов. Сократились почти все субъекты, росла только Волгоградская область. Поэтому не верю я в импортозамещение без инвестиций – так не бывает.

КУ: А что насчет СКФО?

НЗ: Северный Кавказ - тут все замечательно, но отдельно республики, отдельно Ставропольский край, где прекрасный урожай, модернизированная переработка, недорогая рабочая сила. С одной стороны жил бы да радовался, но проблема в том, что во всей России началось падения доходов населения – в 40 процентах регионов. На этом фоне выделяются Южный и Северо-Кавказский федеральные округа – тут доходы чуть лучше, чем в целом по стране, потому что юг с достаточно низким базовыми доходами пока еще улучшает уровень жизни населения. Но жизнь в СКФО сильно зависит от федерального бюджета, так как эти республики в значительной мере живут на трансферты. По 10 месяцам 2014 года картинка следующая: Ингушетия 83 процента трансфертов по всем доходам бюджета, Чечня – 82, Дагестан – 70, Карачаево-Черкесия – 65, Осетия и Кабардино-Балкария – 55. Нет денег в федеральном бюджете – нет счастья в республиках Северного Кавказа. Пока бюджету удавалось балансировать благодаря простой вещи – высокой цене на нефть, но одновременно падал и рубль. Его удешевление компенсировало федеральному бюджету падение цен на нефть, потому что основные его доходы – добыча и продажа углеводородов, а это осуществляется в долларах.

В 2014 году бюджеты республик СКФО идут даже с профицитом, на уже на 2015 год – понятно, что федеральный бюджет будут резать. Условная оценка – на 10 процентов. У меня возникает вопрос – а в какой мере будут резать такую важную часть расходов, как трансферты субъектов федерации? По итогам 10 месяцев Северный Кавказ должен забеспокоиться. Больше половины республик получили меньше, в прошлом году – повезло только Ингушетии и Чечне. Полноводная река из федерального бюджета будет усыхать – и это основной риск. Экономика республик Северного Кавказа – это экономика двух частей: первая – бюджетные деньги, в основном трансферты, которые "пилятся" с помощью коррупционных схем, с которых кормится немалое количество людей, вторая – серая, то, что люди производят, не выплачивая налоги, вывозя, "теневка", которая тоже кормит много кого. Если в стране сокращается платежеспособность населения - это ударит по доходам теневиков: "обувщиков", "шубников" и т.д.

Как поведет себя федеральный центр в 2015 году, неизвестно, но я предполагаю, что добавят денег больше туда, где больше стреляют.

КУ: Это обычное дело.

НЗ: Разумеется. Чечне точно добавят. Хотя там не стреляют. Плюс 17 миллиардов рублей – и это при бюджете около 70 миллиардов. Согласитесь, это хорошие деньги. Добавят ли остальным – неизвестно. А ведь еще добавился Крым – конкурент двух групп высоко дотационных регионов - Дальнего Востока и Северного Кавказа. Есть ощущение, что субъекты заставят делиться, и деньги пойдут в Крым.

Падение рубля: кто виноват, и что делать?

КУ: Стоит ли, по Вашему мнению, менять рубли на валюту сегодня?

НЗ: Я не макроэкономист. Я была той же дурочкой, как и большая часть населения – мне некогда было этим заниматься. Теперь привыкаю, что все (имущество) стало на 70 процентов дешевле. И я не вижу причин к улучшению ситуации с рублем, с какими колебаниями все будет меняться. По прогнозам макроэкономистов на 2015 год, будет небольшой отскок, но потом фундаментальные факторы все равно будут негативно влиять на рубль. Инфляция по 2014 году – 11 процентов, по 2015 – в диапазоне от 11 до 15 процентов.

КУ: Правы ли те, кто спешит сейчас вложить деньги в товар?

НЗ: Большая глупость. Только что вернулась из Ярославской области – там ажиотажа нет. Ажиотаж в двух типах территорий – города-миллионники, где есть доход, и, что поразительно, Северный Кавказ. Люди вынули теневые "заначки". В первую очередь Дагестан. Для тех, кто работает: не стоит вкладываться в очередной гаджет или пять килограммов гречки. Срочно покупать машины и недвижимость не стоит. Задайте себе вопрос – а вы уверены в том, что в следующем году вы будете работать и зарабатывать? В связи с ухудшением экономической ситуации ожидаемо сокращение рабочих мест, снижение заработных плат, и "заначку" надо иметь. Потом этот гаджет вряд ли продадите, а деньги будут нужны. А вдруг бизнес резко сожмется по доходам? Не хватайте товары, разумно структурируйте накопления. 

КУ: Давайте коснемся проблемы валютных кредитов. Что посоветуете людям, кто расплачивается с банками валютой?

НЗ: Без федеральной помощи многим выплаты не осилить. В марте, после Крыма, все знали, что будет дальше. Вопрос лишь в скорости. Самое разумное – переоформить кредит в рублевый. Либо митинговать и уповать на государство – это стандартная попытка решения проблемы. Вообще-то девальвация началась осенью 2013 года. За год-то уж можно было предпринять какие-то меры.

Я скажу жесткую вещь – люди должны отвечать за то, что они делают. Это нехорошо говорить, но это правда.

КУ: Что делать людям, кто взял кредиты в рублях?

НЗ: Если вы, допустим, купили машину, то, не меняя работу, у вас вряд ли что-то произойдет. Надо считать, во сколько бы машина обошлась вам сейчас. Вообще, в Москве скупили все машины. С витрин вынимают.

КУ: Человек, купивший машину в кредит за 700 тысяч в сентябре, получается, выиграл? Сегодня она стоит миллион 20 тысяч.

НЗ: Это хорошая финансовая операция.

КУ: Кто успел, тот и съел?

НЗ: Вы четко должны понимать, что у вас будет работа, источник денег. Но многие понесли последнее и взяли ипотеку. А кризис будет длительный, не полгода-год. Система засбоилась серьезно, и не от внешних причин, это мы все сами, своими руками сделали. Это рукотворный российский кризис, к которому добавилось падение цены на нефть.

КУ: Мог ли экономический кризис стать результатом политического кризиса после возвращения Владимира Путина в Кремль?

НЗ: Разумеется, политический фактор присутствует, но я бы взяла шире: страна за двухтысячные годы создала такую систему, которая противопоказана для бизнеса. В России затухли инвестиции, а инвестиции госкомпаний, госкорпораций предельно неэффективны. Частный бизнес выжидает, иностранные инвестиции как грохнулись в кризис 2009 года, так и не вернулись. Нет инвестора – нет развития. Это системный кризис, когда его политическая составляющая поехала. Но я с вами согласна – поганейший инвестиционный климат – следствие проводимой политики. Я пытаюсь объяснить тем, кто ждет: быстро не выскочим.

КУ: Госдума приняла во втором и третьем чтениях законопроект, повышающий сумму страхового покрытия по банковским вкладам до 1,4 млн рублей.

НЗ: Очень хорошо.

КУ: На ваш взгляд это может вернуть некоторую уверенность вкладчикам в стабильности отданных банкам средств? Сможет ли государство ответить по страховым обязательствам в случае масштабного банковского кризиса?

НЗ: Не знаю. Но эта мера должна была загасить начинавшуюся панику. Это правильная мера против паники. Но то, как государство допустило появление огромного количества разорившихся банков и потом выплачивало и выплачивало – это тоже не очень хорошая политика. Хватит ли денег? Не знаю. Зависит от скорости санации банков – как начнут падать… А начнут падать десятками. А россиянин смотрит, где процент выше, туда и понесет. В полной уверенности, что его-то 700 тысяч вернут.

Короче говоря, с одной стороны мера правильная, с другой – развращает людей, которые перестают себя вести как ответственные потребители.

КУ: В сложившейся ситуации паника – сильная вещь?

НЗ: Очень страшная. Когда в банках начинается паника, они падают, как карточный домик.

Кризис и миграция

КУ: Как скажется ухудшение экономической ситуации на миграционных процессах? Есть ли основания считать, что выходцы из СКФО массово вернутся домой? Если это произойдет, появится ли, по Вашему мнению, возможность найти работу на Северном Кавказе с учетом безработицы и падения реальных доходов? Какими могут быть негативные последствия этих процессов?

НЗ: Давайте начнем с межстрановой миграции. Уже началось сокращение притока – это данные за 10 месяцев 2014 года. Азиатская миграция будет сокращаться, это очевидно. Главное – сжимается строительство, так как нет инвестиций. Как следствие уменьшения платежеспособности, сжимается торговля. Другое дело, это дешевые работники.

Про Северный Кавказ. Это зависит от рода деятельности. Как работают мигранты из Средней Азии, украинцы и молдаване, мы знаем. Северокавказская миграция в гораздо меньшей степени интегрирована в строительство, она есть в торговле. Но у меня нет понимания – быстрее будут падать уличные рынки или более цивилизованные форматы торговли, супермаркеты. Но в любом случае работы будет меньше.

Северокавказская миграция есть также кое-где в сельском хозяйстве. Там тоже будут сокращения. Любой кризис к этому приводит. Так было в 2009 году – острые проблемы испытывал Дагестан, работы там не прибавилось и не прибавится, напряжение будет расти.

В 2009 году напряжение прошло быстро – за год. Посмотрим, что будет на этот раз.

Вырастет ли импортозамещение? 

КУ: С августа 2014 в свете ответных санкций России в отношении ЕС много говорится об импортозамещении продукции из стран, поддержавших санкции. Насколько разговоры об импортозамещении соотносятся с реальностью? В состоянии ли регионы СКФО и ЮФО заменить сельхозпродукцию из Европы? Хватит ли на это мощностей и ресурсов? Обернется ли это повышением цен на российские товары в условиях пониженной конкуренции?

НЗ: Это уже обернулось повышением цен на российские товары. Все это наблюдают, и я, как банальный потребитель, тоже.

Разделим ответ на две части. Сначала об агропромышленном комплексе. Здесь мощности загружены, быстро нарастить не получится – нет инвестиций. На юге России потихоньку стала решаться мясная задача – птицеводство росло довольно быстро, в последние три-пять лет подтянулось свиноводство, но с беда с крупным рогатым скотом – и поголовье уменьшается, и импорт оставался высоким. Другое дело, что импорт идет не из Евросоюза и США, а из Латинской Америки, где санкций нет. По индустриальным видам – птице- и свиноводству – часть закроется, что-то перекупится, тут потенциал импортозамещения имеется с одной поправкой – племенной скот мы до сих пор привозим. С бараниной и говядиной – извините, ничего не получится. Поголовье скота сокращается год за годом – с 1992 года сократилось 2,6 раза. Бизнес не инвестирует по причине долгой отдачи: птица "отбивается" за три года, свинина – четыре-пять лет, а рогатый скот – семь-восемь. Российский бизнес на столько не планирует: будешь ли ты жив, будет ли жива компания – неизвестно. Долгосрочные инвестиции делаются только теми, кто уверен в своем будущем – это либо государство, либо госкомпания, либо предприниматели, которые очень тесно связаны с государством и уверены, что оно им всегда поможет.

Начиная с 2000-х годов ухудшалась ситуация в молочном хозяйстве. Если по мясу Россия зависима на 20 процентов, и зависимость падает, то по молоку зависимость от импорта в последние годы усилилась – около 22-23 процентов. Система, которая делала бы выгодным молочное производство, не выстроена. По прогнозам, будет больше сухого молока – а это Евросоюз. Что произошло с евро – видно в обменниках.

Кстати, лучше всего себя почувствует металлургия, которой на Северном Кавказе почти нет. Причина простая - исчезает конкуренция украинских производителей.

КУ: Что в этой ситуации делать местным мелким производителям мяса? Производителям овощей?

НЗ: Если санкции будут длительными, то надо инвестировать в переработку и улучшение стада, сортов, но сколько продлятся санкции, неизвестно – может, в 2016 году их снимут и на рынок вернется более дешевая продукция. Еще проблема – малый бизнес загнан в резерват выживания, и тут не до инвестиций – тут стоит вопрос, как бы свою нишу, свой маленький доход сохранить. По всем ощущениям, малый легальный бизнес будет сокращаться (и это уже происходит второй и третий год, когда ввели эти дополнительные страховые выплаты), люди будут уходить в "теневку", где сейчас – 17 миллионов человек.

КУ: В России люди мало занимаются бизнесом?

НЗ: Да. У нас порядка 10-11 миллионов – малые юрлица, но это не собственники, это те, кто вообще занят. Около пяти миллионов – индивидуальные предприниматели. Мало. А какое здоровье надо иметь, чтобы выжить по правилам российской игры?

Кто выиграет от запретов на выезд?

КУ: В условиях девальвации рубля ожидается снижение численности российских граждан, отдыхающих за рубежом…

НЗ: Не только: еще и в условиях запрета на выезд для очень большого количества госслужащих.

КУ: Запрет вводился индивидуально?

НЗ: Введен фактический запрет по всем министерствам с определенного уровня. Это уже давно не только силовики. Детали я раскрывать не буду, скажу, что у многих попросту забрали паспорта и убрали в отдел кадров.

КУ: На территории ЮФО и СКФО располагаются известные на всю страну курорты - на Черноморском побережье, а также в районе Кавказских минеральных вод…

НЗ: Красная Поляна распродана полностью на все каникулы. Это большой стимул для развития туризма в указанных вами регионах. Идет переток силовиков, бюрократии среднего и высокого уровня на курорты Черноморского побережья и Кавминвод.

КУ: Туроператоры отмечают переориентацию горнолыжников с европейских курортов на российские.

НЗ: Откровенно говоря, Сочи – недешевый курорт. Но в условиях запрета для многих чиновников и силовиков и девальвации люди выбирают Сочи. Продолжение олимпийского счастья.

КУ: Насколько долго продлится эта тенденция?

НЗ: Либо ишак, либо падишах... Мы не знаем, что будет в конце 2015 года, а вы спрашиваете о тенденциях.

КУ: Повысится ли конкурентоспособность Абхазии как туристического региона в свете как запрета ряду граждан России на выезд за рубеж, так и слабого рубля?

НЗ: Думаю, да. Но инфраструктура там плохая. Более-менее обеспеченный турист туда не поедет, а люди низшей ценовой группы - возможно, если улучшится транспортная доступность. Не забывайте, что появление Крыма создает конкуренцию. А те, кто зарабатывает, поедут в Сочи, в Красную Поляну. 

Деньги в Абхазию пошли от Лужкова и Ткачева. Если они снова инвестируют, то люди приедут, но я не уверена. Крым все же поинтереснее. Бонусов Абхазия не получит.

О региональных бюджетах

КУ: Комментируя для "Кавказского узла" сообщения о принимаемых в республиках Северного Кавказа бюджетах с дефицитом, вы отмечали, что плановые размеры дефицита не являются в этих регионах критическими.

НЗ: Кавказский регион, это данные за январь-октябрь 2014 года, выглядит благополучно на фоне России. Большой профицит у Ингушетии, но напоминаю, ей прибавили на четверть трансфертов, потратить не успели. У Чечни приличный профицит, у Дагестана. В плюсах и Карачаево-Черкесия. Пожалуй, проблемы есть только у Северной Осетии – у нее дефицит размером более пяти процентов. Это накопленные проблемы. Она будет себя чувствовать себя гораздо менее комфортно по сравнению с другими регионами.

По долгам ситуация хуже, хотя я вынуждена сама себя поправить – долг нужно считать не ко всем доходам, а только к той части, которую республика зарабатывает сама. Долг с трансфертами соотносить не стоит. Поскольку республики Северного Кавказа зарабатывают очень небольшую часть доходов бюджета, то долг выглядит страшновато. Вспоминая школьную дробь – знаменатель маловат – доходы низкие.

Самая тяжелая ситуация с бюджетом в Северной Осетии – на 1 ноября 2014 года долг превысил 90 процентов собственных доходов. В Ингушетии показатель – более 70 процентов, но доходы очень маленькие. Аналогичные проблемы у Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии. Там – более половины собственного бюджета. Сюда приближается Дагестан и Чечня, которая вела более ответственную политику. Там около 50 процентов. Еще раз подчеркну – по количеству миллионов-миллиардов рублей это достаточно небольшие суммы, поскольку мы меряем не ко всем доходам, а только налоговым и неналоговым, которые республика зарабатывает сама. Но то, что идет наращивание долга во всех субъектах северокавказского региона, Южного федерального округа, кроме Ставрополья, - плохой знак. Это значит, что финансовая политика неэффективна. С другой стороны мы понимаем причину - надо выполнять указы Путина, это основная расходная статья, зарплата и т.д.

КУ: Реальные доходы населения по итогам 11 месяцев года ушли в минус, фиксирует Росстат.

НЗ: Это целиком. Качество измерения доходов в региональном разрезе невысокое, а уж для Северного Кавказа с его мощной теневой экономикой – очень кривое зеркало.

Итак, на фоне страны, где доходов почти не было – 0,9 процента к прошлому году, а если брать к предыдущему месяцу, то доходы сокращались – и юг, и Северный Кавказ выглядели гораздо лучше. Тут зафиксирован рост дохода почти на 4 процента. В Чечне рост доходов - так вообще в 10 процентов.

КУ: У работников бюджетной сферы в этой ситуации более выигрышная позиция? Будут ли их зарплаты адекватно индексироваться? За счет каких средств?

НЗ: Хоть как-то проиндексируют. Выигрыш, если не сокращают. Этот процесс на Северном Кавказе идет достаточно медленно, в ЮФО несколько быстрее. Для тех, кто остался, какая-то компенсация будет. Она по факту придет из федерального бюджета в виде трансфертов. Другое дело, что выполнять указы нужно было в больших объемах, а трансферты росли в небольших. Поэтому клинч с бюджетами и случился. Какой будет политика федералов на 2015 год в части трансфертов, я сказать не готова.

КУ: Повлияет ли падение реальных доходов на общественные настроения в СКФО и ЮФО?

НЗ: Юг – территория более традиционная по образу жизни, по ценностям, способам выживания. Посадят больше картошки, помидоров, будут экономить на расходах. В первую очередь кризис ударит по жителям крупных городов – тут импорта больше, люди привыкли ездить отдыхать. У этих людей образ жизни будет меняться достаточно заметно. А у жителей средних и малых городов будет просто сжиматься обычный стандарт потребления, но не тип потребления. Существенно ничего не изменится.

Кроме того, россиянам постоянно говорят – кругом враги, надо потерпеть. Многие верят. И потерпят. 

КУ: Регионы Северного Кавказа напрямую зависят от субсидий из федерального центра. Однако в условиях падения цены на нефть и девальвации рубля субсидии в той или иной степени будут сокращаться.

НЗ: Это не субсидии, а трансферты. Я еще раз говорю – я не понимаю политику федерального центра. Глобально политика была настроена на сокращение трансфертов после невероятно щедрой раздачи в 2009 году, когда кризис заливали деньгами. В 2013 году их попытались сократить, что обернулось дикой разбалансировкой бюджетной системы субъектов. В 2014 году трансферты некоторым регионам снова выросли, потому что уже становилось опасно. Американские горки. Да, рубль упал, и его дадут больше, но купить что-то на него возможности меньше. Рубль обесценился. Картинка такая: в рублях подкинут больше, но в реальном выражении с учетом двузначной инфляции очевидно, что возможности бюджетов сократятся. 

КУ: В случае падения трансфертов следует ли ожидать роста этноконфессиональной напряженности на Кавказе?

НЗ: Я обратила внимание на одну интересную зависимость: когда в одной из республик Северного Кавказа вдруг начинают больше стрелять, следом растут трансферты. Как бы не начали республики соревноваться за трансферты таким способом… Пример тому Дагестан и Ингушетия. Я полагаю, что политическая составляющая при выделении трансфертов для республик Северного Кавказа будет доминирующей. А вот какая будет составляющая – это к политологам.

Кавказ, кстати, неплохо жил в 2013 году – стагнация коснулась его в меньшей степени. Сейчас Кавказ просто догоняет остальную страну.

О четырех Россиях

КУ: Вы являетесь автором концепции "четырех Россий» (постиндустриальная Россия крупных городов, полупериферийная "советская" Россия средних городов, традиционалистская сельская Россия и архаичная Россия республик Северного Кавказа, Тывы и Алтая).

НЗ: Которую давно закрыть пора на период этого кризиса, от нее тошнит. Концепция долгоиграющая, а не конъюнктурная.

КУ: Как вы отметили в интервью "Новой газете", с февраля-марта 2014 года "четыре России" временно "отменяются". После кризиса мы с необходимостью снова вернемся к "четырем Россиям"? Есть ли у этой модели альтернативы?

НЗ: Это центропериферийная модель, которая устойчива десятилетиями, если не столетиями. Конечно, она будет действовать, но сегодня – фактор "угара", политического сплочения, связанного, в частности, с войной. Раньше или позже кризис пройдет. Но этот кризис, в отличие от 2009 года, когда боялись обвала в промышленных городах, будет более болезненным для крупнейших и крупных городов. Да, проблемы будут в промышленных городах – но там же есть инструменты поддержки, это не требует большого количества денег, есть опыт работы, взаимодействия бизнеса и власти, то есть смягчить ситуацию понятно, как. А вот что будет в крупнейших городах, когда будут сыпаться банковские, страховые и туристические компании, то есть рыночные услуги… Понятно, что они не умрут, но будут сжиматься. Поясню: в Москве четверть населения работает в торговле, а доля занятых в сервисе – 77 процентов. В Питере – 73 процента. Вообще по России – к 60 процентам. Вот кого будет бить бизнес. В меньшей степени бюджетников, но тут дело не в зарплате, а в сокращениях. И будут промышленные проблемы, которых власть ждет, она понимает, она к ним готова.

Разница в чем, между двумя этими кризисами - крупногородской экономики и промышленной экономики городов: люди, которые работают на одном заводе, они сплачиваются легче, они протестуют более явно. Представьте себе клерков, офисный планктон, который весь вышел на улицы... Я плохо себе это представляю, каждый выживает индивидуально, через сеть знакомых, друзей ищет работу. Но, уж точно, к Белому дому с касками,  плакатами: "Дай работу!" они не пойдут. Как-то немного диковато звучит для крупногородского населения. Протест, он будет не уличным и явным. Крупногородское население, более образованное, более экономически мыслящее, которое также сейчас охвачено угаром пропаганды, трезветь будет первым. 

В этом смысле, юг, Краснодар-Ставрополь – районы традиционолистские. Они будут еще долго находиться под влиянием телепропаганды. По республикам Северного Кавказа сказать не могу, насколько люди там вовлечены в это телесмотрение, судя по всему, как и везде.

Эхо российского кризиса на Южном Кавказе

КУ: Как скажутся кризисные процессы в российской экономике на Южном Кавказе?

НЗ: Сразу определимся с вариантами влияния: гастарбайтеры, но с Южного Кавказа их достаточно мало; инвестиции из России - их было очень мало; торговля с Россией – сейчас продукция очень подешевела, что выгодно для скупки. Когда начался ажиотаж, не поехали ли азербайджанцы в сторону Махачкалы скупать автомобили и технику, которая стала резко дешевле? К примеру, казахи массово ехали, поменяв свои тенге на рубли.

Я сильного влияния в целом не вижу, но все постсоветское пространство соотносится с рублем. Зашатался белорусский зайчик, тенге пока нормально, но косвенное влияние есть. Из всего окружения, мне кажется, что для Южного Кавказа оно (влияние) минимально, потому что Россия очень сильно пообрубала связи.

Чего не понимаю, так это то, как это повлияет на Армению. Но ни с Грузией, ни с Азербайджаном больших торговых связей нет. Армения все-таки получала российские деньги в том или ином виде – но поток будет сжиматься.

КУ: По данным Всемирного банка, Армения является одной из самых зависимых от денежных переводов страной (21% от ВВП).

НЗ: Не забывайте, что еще есть геополитика. Армения вступает в Таможенный союз, а раз так – значит, она получила бонус: это инвестиции, финансовая подпитка, просто помощь. Эти обещания выполнят. Даже в ущерб развития российских регионов. Геополитика - это значимая сфера для Кремля. Тут рубли не считают.

КУ: Возможен ли рост преступности в среде тех мигрантов из Закавказья, кто остался без работы?

НЗ: А много ли мигрантов из Закавказья? Я знаю московскую неформальную экономику – все ниши заполнены. Приезжих из Закавказья нет в строительстве, в услугах, торговле. Если ниша исходно криминальная, то тогда она расширится, в кризис всегда все расширяется.

КУ: Закавказье известно как район с развитым аграрным сектором. Могут ли страны Закавказья (Грузия, Армения, Азербайджан) восполнить недостаток свежих фруктов и овощей, связанный с продовольственным эмбарго, которое было введено Россией в августе 2014 года?

НЗ: Нет. Есть нишевая продукция – ранние овощи, помидоры в первую очередь, которые попадают на рынки и в рестораны по неформальным каналам. Эта специализация давно сложилась и никуда не денется. Другое дело, что с падением рубля доход производителей в Азербайджане будет сокращаться. Посмотрим, как отразится девальвация.

С Натальей Зубаревич беседовал корреспондент "Кавказского узла" Олег Краснов

29 декабря 2014 года