Ажгихина: закон должен определять ответственность редакций и государства за гибель журналистов в "горячих точках"

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Для того, чтобы поднять статус журналиста в России, необходимо принятие государственных мер, внесение поправок в законодательство, касающихся безопасности журналистов, работающих в "горячих точках", считает секретарь Союза журналистов России Надежда Ажгихина. По ее мнению, необходимо прописать в законах ответственность редакций и государства за семью журналиста, если он погибнет при исполнении своих служебных обязанностей.

В прошлом году при исполнении своих служебных обязанностей в мире было убито 102 журналиста, в России за это же время в мире было убито или пропало без вести 10 журналистов. Эти данные Международного института прессы (МИП), а также что такое сегодня в России "горячая точка" и как уменьшить возможные риски, обсуждались на пресс-конференции "Журналисты в "горячих точках": профессия, как фактор риска", прошедшей 16 мая в Москве.

В мероприятии принимали участие председатель Союза журналистов России Всеволод Богданов, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова Елена Вартанова, секретарь Союза журналистов России Надежда Ажгихина, директор Центра экстремальной журналистики Ольга Кравцова, военный корреспондент "Новой газеты" Аркадий Бабченко. Вел пресс-конференцию политический обозреватель РИА "Новости" Дмитрий Бабич.

Богданов: правовой статус журналиста в нашей стране крайне низок

По мнению Всеволода Богданова, понятие "горячая точка" сегодня применимо не только к южным регионам, где происходят столкновения силовиков с боевиками. "Предлагают журналистам, которые работают в "горячих  точках", иметь страховку, одевать каски и желтые жилеты. Но от нападения и убийства невозможно спастись в тех же Химках, где был жестоко избит редактор газеты Бекетов", - заявил Богданов, подчеркнув, что таких примеров, когда журналистов убивают, избивают, возбуждают против них уголовные дела, можно привести множество.

"Правовой статус журналиста в нашей стране крайне низок, - говорит Богданов. – Есть такая карточка международного журналиста. С этой карточкой журналист может войти в парламент любой страны, его примет любой министр. Но только не в России. В Турции, если журналист за какой-то период не нарушил журналистский этический кодекс, ему предоставляется право бесплатно ездить по всей стране, в Германии - продадут машину с большой скидкой. У нас же из журналиста сделали журналюгу, которому можно заплатить и заказать любую статью".

Богданов считает, что в России существует "размытость общественного сознания". "Работодатели, редакторы, посылая журналиста в "горячую точку", давая задание провести серьезное расследование, не несут никакой ответственности за жизнь своего сотрудника. Семьи погибших журналистов часто остаются со своей бедой один на один", - отмечает председатель Союза журналистов.

Он рассказал, что в Москве есть Клуб детей погибших журналистов. "Это 300 детей, чьи отцы, матери погибли при исполнении своих служебных обязанностей. Но помощь и поддержку им оказывает южно-корейская фирма "Самсунг". В домах этих семей вся бытовая техника этой фирмы. От наших властей, владельцев медиа-холдингов, олигархов – никакой помощи", - посетовал Богданов.

Он также привел еще один, по его словам, довольно показательный пример равнодушия властей. В 2005 году во время нападения на Нальчик отряда боевиков погиб телеоператор Тамерлан Казиханов. "С тех пор каждый года на Балу прессы мы вручаем премию имени Тамерлана – 100 тысяч рублей. Премия не государственная, не корпоративная. Эти деньги из последних сил собирают отец Тамерлана, редактор региональной газеты, и его сын, брат убитого Ариф. Они считают, что дело, которым занимался их сын и брат имеет исключительное значение", - констатировал глава Союза журналистов.

Вартанова: в МГУ проводятся курсы обучения поведению журналиста в конфликтной ситуации

Декан факультета  журналистики МГУ Елена Вартанова согласна с тем, что сегодня  "горячей точкой" может стать любой город России: "Нашу студентку Настю Бабурову убили в самом центре Москвы (Бабурова и адвокат Станислав Маркелов были убиты 19 января 2009 года, когда возвращались с пресс-конференции в "Независимом пресс-центре" на Пречистенке – прим. "Кавказского узла"). После этого случая мы поняли, что нужно проводить курсы обучения поведению журналиста в конфликтной ситуации".

Она добавила, что после этого был открыт курс по расследовательской журналистике имени Юрия Щекочихина. "Приглашаем юристов, которые рассказывают студентам, какие подстерегают журналиста опасности при расследовании тех или иных дел. На факультете проводят занятия военные журналисты, рассказывают, как вести себя в "горячих точках", - пояснила Вартанова. По ее мнению, журналист должен ощущать защиту на уровне редактора, журналистского сообщества.

Ажгихина: за угрозы журналистам виновные должны быть наказаны, как положено по закону  

"Что может, что должен, а что не может делать журналист и не только в "горячих точках"? - обозначила тезисы своего выступления секретарь Союза журналистов России Надежда Ажгихина. 

"Только этические стандарты, которые были выработаны много лет назад, спасут нашу профессию, нашу аудиторию и наших героев: постараться говорить правду, постараться быть независимым и постараться не навредить тем, о ком пишешь. Прогресс не лишил нас войн, они стали более жесткими", - обратила внимание Ажгихина.

Она рассказала о своей встрече в Израиле с Русланом Гусаровым, который 10 лет работал на Северном Кавказе, сейчас он живет в Израиле. По его убеждению, работа в Израиле по сравнению с Северным Кавказом – это почти что курорт. "Работа журналистов всех стран здесь более организована, это не значит, что они находятся в полной безопасности. Но там статус журналиста достаточно высок", - говорит Ажгихина.

Для того, чтобы поднять статус журналиста в России, на ее взгляд, необходимо принять ряд государственных мер: "Необходимо внести поправки в законодательство относительно безопасности журналистов, работающих в "горячих точках". Мы предлагаем внести поправки, предусматривающие необходимую ответственность компаний и затраты компаний и редакций, которые отправляют своих сотрудников в командировки в "горячие точки". И, бесспорно, ответственность редакций и государства за его семью, если журналист погибнет при исполнении своих служебных обязанностей".

Кроме того, по мнению Ажгихиной, необходимо добиваться предусмотренных по закону наказаний за угрозы журналистам, которые сейчас фактически не считаются преступлениями.

Кравцова: журналистам из "горячих точек" нужна психологическая реабилитация

Директор Центра экстремальной журналистики Ольга Кравцова привела такие данные: в Америке число суицидов среди ветеранов войн в Афганистане и Ираке приравнивается к числу погибших в этих странах. По ее словам, люди, проработавшие какое-то время в "горячих точках", вернувшись домой, как правило, остаются наедине со своими переживаниями: в редакциях мало кто интересуется, что у человека на душе.

"Домашним он не будет рассказывать сам, чтобы лишний раз их не волновать. Журналист - это такой тип людей, которые в тот момент, когда все спасаются от опасности, бегут в зону опасности, нарушая чувство самосохранения. Даже если он остался в живых, о психологической составляющей мы, как правило, забываем. Происходит эмоциональное выгорание, человек теряет чувствительность, он уже не может сопереживать, становится циником. У нас пока что на низком уровне находится психологическая культура. А она должна присутствовать", - уверена Кравцова.

Бабченко: на войне у журналиста не должно быть привилегий

Свою точку зрения, отличную от мнения других выступающих по поводу страхования и месте журналиста на войне, высказал военный корреспондент "Новой газеты" Аркадий Бабченко. Чеченскую войну он прошел не как журналист, а в качестве солдата срочной службы. По его твердому убеждению, не нужно выделять журналиста на войне.

"Когда ты приезжаешь туда, то ты не журналист, не солдат, не беженец и не боевик – ты человек, оказавшийся на войне, и ты подчиняешься законам войны. Когда я приезжал в Южную Осетию, то никакой страховки у меня не было. Она бы мне только мешала. Представьте: я в каске, в жилете, у меня за плечами 100 тысяч долларов на случай гибели, и я попадаю к солдатам, у которых ничего этого нет, а есть только приказ "вперед!" И  солдаты понимают, что ты - другой, тут на войне ты не при делах, ты лишний. Тебе не доверяют. И это мешает, ты не сможешь собрать материал. Не будет искреннего контакта с теми, кто воюет. На войне ты должен быть таким же, как все", - сделал вывод Бабченко.

Он затронул еще одну тему, которая вызвала разные мнения у участников дискуссии: кем должен быть на войне журналист - журналистом или гражданином.

"Мы поехали в Киргизию, в Ош. С нами был американский журналист. Вот он был при полной страховке. Водитель наш, узбек, попросил, чтобы мы вывезли семью из киргизского квартала на машине спецназа. Мы это сделали. С этой же просьбой водитель обратился к нашему американскому коллеге, чтобы тот помог вывезти детей. И тот отказался, мотивировав это тем, что он тогда не сможет брать материал у киргизских властей, если те узнают, что он помогал узбекам, и что если об этом узнают в его редакции, то он потеряет страховку. С этого момента он для меня перестал существовать, как человек. Хотя он как журналист повел себя правильно. Но у меня личностное побеждает формальное", - говорит Бабченко.

По его убеждению, военная журналистика – это как служба в армии. "Военные журналисты - особая каста, это люди, которые больны войной. Там случайных людей не бывает. Военная среда чужих не примет. На войне много денег не заработаешь. Для меня вообще странно: как можно зарабатывать на смертях, на войне. Каждый сам выбирает себе дорогу. Пока у нас такая страна, такая армия, пока у нас в стране такая ситуация, требовать для себя каких-то преференций, на мой взгляд, неправильно", - считает Аркадий.  

В ответ на вопрос слушательницы школы юных корреспондентов, будет ли решена проблема нападений на журналистов, Бабченко ответил довольно жестко: "На мой взгляд, проблема нападений и угроз на журналистов в России в данный момент может быть разрешена только гражданской войной. У нас нет страны, нет общества, нет  государства. Пока у нас не будет выработан единый морально-этический кодекс поведения, пока у нас не будет страны, нет смысла говорить о решении этой проблемы. Мне кажется, мы катимся в пропасть. Нужно понимать  обстановку и оценивать риски. А риски колоссальные", - заявил Бабченко.

"Многое сегодня в стране зависит от работы журналистов"

Отчасти поддерживая его, Всеволод Богданов заметил: "У нас нет еще сил заставить власть изменить свое отношение к профессии журналиста – это постыдно. 20 лет назад я принес президенту 12 проектов по статусу и обустройству медийного рынка. И новому президенту тоже принес эти же проекты. Пока что от власти ответа нет".

Завершая пресс-конференцию, Дмитрий Бабич напомнил об интервью бывшего канцлера Германии Герхарда Шредера одному из ведущих журналов. Его спросили: "Когда мы будем жить, как раньше - без терактов?" На что Герхард Шредер ответил коротко: "Никогда. Риск будет всегда".

Развивая тему, Богданов пришел к заключению, что уменьшать этот риск нужно всем вместе. "Многое сегодня зависит для оздоровления общества, страны, власти, от работы нашего цеха, от работы журналистов", - резюмировал Богданов.

Как сообщал "Кавказский узел", в декабре прошлого года в Москве прошла международная конференция "Обеспечение безопасного будущего журналистики в Восточной Европе", в ходе которой эксперт Международной федерации журналистов (МФЖ) Джон Кроуфут говорил об обновленной базе данных, где собраны и систематизированы факты гибели и нападений на российских журналистов. Тогда Кроуфут подчеркнул что, согласно этой базе, большая часть погибших в России журналистов либо работали и жили на Кавказе, либо освещали этот регион и проблемы, связанные с северокавказскими республиками.

В новой базе о нарушениях прав журналистов, составителем которой является Джон Кроуфут, по его словам, инциденты структурированы по шести типам: угрозы, нападения (акты насилия), задержания, уголовные преследования, обвинения в клевете, в экстремизме и незаконные увольнения. По словам Кроуфута, в базе данных собрана информация о более чем 400 происшествиях, и эти сведения планируется сделать публичными, чтобы люди могли видеть, какие инциденты произошли за неделю.